Наблюдатель. Валерий Большаков

на рассвете!

      – Увай! Увай! – горячо поддержали и одобрили предложение кочевые массы.

      – Как обращаться к тебе, Человек-с-неба? – осведомился Хварр.

      – Меня зовут Виштальский, – громко ответил галактист. – Давид Виштальский.

      – Тавита Вишту! – провозгласил шаман. – Прошу тебя разделить с нами вкус мяса и тепло костра!

      – Почту за честь, – церемонно ответствовал Давид. Возбужденная толпа кочевников, громко обсуждая битву и представляя ее в лицах, повалила к стойбищу. Возжигатели костров мчались впереди, чтобы успеть развести огонь.

      А Виштальский шел – и ни о чем не думал. Мыслей не было. Вообще. Будто кто-то продул ему мозг. В теле жила великая усталость, та, что родится не от усилия, а от пережитого – и побежденного! – страха.

      Толпа кочевников, как многоглазое и многоязыкое чудовище, дикое, но добродушное, сопровождала Давида, обступая галактиста со всех сторон, постоянно щупая его, касаясь, тыча пальцами, разглядывая в упор. Виштальский, попав в этот человеческий теловорот, чувствовал себя букашкой, затягиваемой в слив. И тут толпа расступилась, освобождая широкий проход к большому полусферическому шатру. У входа, как часовой, застыл Хварр. Он сделал приглашающий жест и ввел землянина внутрь.

      – О, Тавита Вишту! – воскликнул Хварр и картинно вытянул руку, указуя на пятерых девушек, выстроившихся в ряд. – Бери любую из этих девственниц!

      Тут Виштальский растерялся. Девицы были как на подбор – грудастенькие, стройненькие. Они усиленно строили Человеку-с-неба глазки, пленяя и чаруя, а тот никак не мог опомниться. Великий космос, как во сне, прямо. Такие ситуации у Давида бывали и раньше, но исключительно в эротических фантазиях. А вот чтоб наяву.

      – Я… не могу выбрать… – пробормотал он. Хварр обернулся к кочевникам, столпившимся у входа, и пафосно провозгласил:

      – Человек-с-неба берет всех!

      Протестовать Давид не стал – все равно не перекричишь восторженный рев. А девицы обрадовались, оживились, затеяли хоровод водить вокруг Виштальского.

      Хварр и пятерка вождей деликатно вытолкали любопытных из шатра, девицы-красавицы поскидывали юбочки и приблизились к Давиду вплотную, оставшись в одних ожерельях. Попав в окружение, Виштальский с удовольствием сдался – ухватил за талию ту, что прижималась к нему спереди. Девушка выгнулась, и галактист вмял лицо в теплую упругую грудь, губами отыскал сосок. Красавица застонала.

      Настал вечер. В багровых сумерках засияли самые яркие звезды, крупные настолько, что смотрелись не точками, а маленькими кружочками.

      Фнаты развели множество костров, плясали вокруг, выпивали и закусывали. Не забывали и виновника торжества – Виштальскому принесли огромный окорок змееголова и полный кувшин хмельного напитка, не крепкого, но игристого и шибающего в нос.

      Давид сидел на огромной мохнатой шкуре, голый и довольный, и ел мясо, очень нежное и мягкое, отдаленно напоминающее плоть земного моллюска. Давид чувствовал приятное утомление. Девицы