Драконовы сны. Дмитрий Скирюк

это… заложил. Он уже не торгует, жить ему не на что, вот и заложил. Городу. Лавка у него там раньше была.

      – Какая лавка?

      – Обыкновенная. То-сё, купи-продай. Старьё всякое.

      Жуга ответил не сразу.

      – Что, и краденое скупал? – Телли потупился. Кивнул. – Н-да. Ну ладно. Хотя постой. Говоришь, заложил городу? Хм…

      Жуга огляделся, шагнул в сторону и тронул за рукав прохожего в сером суконном плаще.

      – Эй, приятель, где тут у вас магистрат?

* * *

      Поздно вечером в двери дома старьёвщика постучались и стучали до тех пор, пока он не открыл. На пороге стояли двое – рыжий незнакомец, приходивший нынешним утром, и белобрысый мальчишка лет десяти.

      – Опять ты, – хмуро сказал Рудольф. – И этот ещё… Я же сказал ещё днём: уходите!

      – Знаешь, Рудольф, – проговорил негромко рыжий, – я бы много чего мог сказать тебе в ответ, но, может, ты нас всё-таки впустишь?

      – Что? Чёрта с два! Убирайтесь из моего дома!

      – Как бы тебе сказать… – странник помедлил, потёр подбородок. – Видишь ли, этот дом… уже не твой. Вот, – он вынул из рукава и развернул перед лицом старьёвщика лист пергамента.

      – Я выкупил твою закладную.

      Рудольф молчал, ошеломлённо глядя на подписанный, с печатью бургомистра на сургуче документ.

      – Так ты нас впустишь, или нам стражу позвать?

      Помедлив, тот шагнул назад.

      – Чёрт бы вас побрал… Ладно, входите.

      – Вот и хорошо, – промолвил странник, входя. – Меня зовут Жуга.

      – А меня – Телли, – объявил мальчишка.

      А за миг до того, как дверь закрылась, в дом проскользнула ещё одна тень, длинношеяя и хвостатая, и старьёвщик сдавленно вскрикнул:

      – Господи Исусе! А это ещё кто?!

      – Не боись, это Рик, – объявил Телли и поспешил заверить старика: – Он не кусается.

      Дракошка подошёл к камину, пару секунд смотрел на тлеющие угли, затем свернулся на плетёном круглом коврике в зелёный сплюснутый калач, удовлетворённо вздохнул и закрыл глаза.

      Бледный как мука, Рудольф медленно опустился в кресло и зашарил по столу, нащупывая бутылку.

      – Мамочки мои… – пробормотал он, неотрывно глядя на дракончика. – Ох, мамочки…

      Жуга хозяйским взглядом оглядел помещение и повернулся к Телли.

      – Закрой окно, – сказал он. – Дует.

      Старьёвщик Рудольф

      «Радоваться, когда потакают, и огорчаться, когда перечат, – в природе каждого, в ком течёт кровь».

Жёрдочка Для Птиц

      Нормально выспаться Жуге не удалось – старый тюфяк, набитый гороховой соломой, который травник отыскал на чердаке, был отсыревшим и ужасно пах мышами. Телли взять его не захотел, завернулся в дырявое войлочное одеяло и устроился на лавке. У Рудольфа, конечно, была кровать, и гость по городским обычаям вполне мог рассчитывать на место в ней под одним одеялом с хозяином. Проблема заключалась в том, что Жуга чувствовал себя здесь кем угодно, только не гостем. Он вообще испытывал неловкость от того, что столь бесцеремонно вторгся в дом старьёвщика, и отвоёвывать у старика кровать посчитал делом низким и недостойным. В конце концов,