Дама моего сердца. Ханна Хауэлл

ее к кровати и взяв в ладони ее лицо, он добавил: – Я просто хочу удовлетворить свое любопытство.

      И прежде чем Эвери успела что-то сказать, страстно прильнул к ее губам. На Эвери накатила сладкая волна. Камерон нежно покусывал ее губы, потом проник языком ей в рот, и она застонала от наслаждения. Все мысли о том, чтобы его укусить, испарились в мгновение ока. Теперь ей приходилось усмирять охватившую ее страсть.

      Эвери была даже рада тому, что Камерон так крепко пригвоздил ее к кровати. Ей не хотелось, чтобы этот темноволосый негодяй понял, как ей нравится чувствовать его смуглое гладкое тело, хочется погладить теплую мускулистую спину и широкую грудь, погрузить пальцы в густые черные волосы, почувствовать на своем лице их мягкие пряди. Она надеялась, что он не заметит ее учащенного дыхания, не услышит исступленного биения сердца.

      Но чем сильнее разгоралась ее страсть, тем сильнее сжималось от страха сердце. Эвери не могла понять, что же с ней происходит. Камерон намерен ее обесчестить, а потом вернет родителям, покрыв позором их честное имя. Он выдвинул оскорбительное обвинение против ее брата, а следовательно, против ее семьи и ее клана. Для этого человека, о существовании которого до сегодняшнего дня она даже не догадывалась, Эвери стала разменной монетой. Она не должна испытывать к нему никаких чувств, кроме отвращения и страха. Но как раз этого она и не испытывает. Наоборот, стоило ему ее поцеловать – и она уже потеряла разум, охваченная безумной страстью. Ей хотелось ласкать и целовать каждый дюйм его сильного тела, почувствовать его в себе. И желание это было столь острым, что Эвери чуть не задохнулась.

      Наконец Камерон поднял голову, и Эвери поспешно закрыла глаза. Мама всегда шутила, что по глазам отца может с легкостью прочитать все его грешные мысли. У Эвери были отцовские глаза, и она очень боялась, что Камерон прочитает в них страсть. Он крепко ухватил ее за подбородок. Эвери поморщилась от боли, но глаз не открыла.

      – Посмотри на меня, Эвери, – приказал Камерон хриплым от страсти голосом.

      Он и сам поразился остроте охватившего его желания. Не было в Эвери Мюррей ничего такого, что могло бы вызвать подобное чувство. Хрупкая, как подросток, дерзкая и вспыльчивая. Такие ему никогда не нравились. Может быть, он возжелал ее потому, что слишком долго не имел женщин? Маловероятно. Эвери затронула самые сокровенные струны его души, что вряд ли смогла бы сделать другая женщина. И Камерону захотелось узнать, вызывает ли он в ней такие же чувства. Он уже убедился, что по ее глазам многое можно прочесть, и ему не терпелось в них заглянуть. И то, что Эвери крепко зажмурилась, лишь разожгло в нем это желание.

      – Открой глаза, детка, – уже мягче повторил он.

      – Не могу, – замотала головой Эвери. – Иначе меня от отвращения наизнанку вывернет.

      Услышав ее хриплый голос, Камерон пропустил это оскорбление мимо ушей. Похоже, Эвери не собирается признаваться в том, что тоже хочет его, и Камерон решил пойти на хитрость. Приподнявшись на кровати, он взглянул в сторону двери.

      – А,