Эйсид-хаус. Ирвин Уэлш

и казалось. Но когда мы достигли выхода из Адриатического моря, на пути обратно в Средиземное, она приняла эти таблетки, а потом взяла и соскользнула с палубы. Упала в море. Я проснулся в одиночестве и оставался в одиночестве с тех пор. Это была моя ошибка, Джоан, все это проклятое мероприятие. Если бы я попытался понять, как ты себя чувствуешь. Если бы не покупал билеты на этот чертов круиз. Этот глупый старый идиот Джим Бэнкс. Пошел по пути наименьшего сопротивления. Я должен был усадить тебя и говорить, говорить и снова говорить. Мы бы со всем разобрались, Джоан.

      Я почувствовал, что Марианна тронула мою руку. На глазах у меня слезы, как у пидора какого-нибудь.

      – Я расстроила тебя, Джим. Прости, мне очень жаль.

      – Нет, вовсе нет, – улыбнулся я.

      – Очень хорошо тебя понимаю. Мать… с ней было так трудно, – проговорила она. Теперь и она начала заливаться слезами; ну мы и парочка! – Я делала все, что могла. У меня были возможности устроить себе другую жизнь. Но я не очень понимала, чего хочу. Женщине всегда надо выбирать, Джим. Выбирать между браком и детьми – и карьерой. В какой-то момент – всегда выбирать. Не знаю. Мать постоянно требовала внимания, постоянно в чем-нибудь нуждалась. Она выиграла по умолчанию. А девушка, которая могла сделать карьеру, стала старой девой, понимаешь.

      Марианна казалась такой ранимой и расстроенной. Я сжал ее руку. Она уставилась в пол, затем неожиданно вскинула голову, и наши взгляды встретились. Это напомнило мне Джоан.

      – Не принижай себя, – сказал я. – Ты исключительно храбрая и очень красивая.

      Она улыбнулась, на этот раз более сдержанно:

      – Ты настоящий джентльмен, Джим Бэнкс, и тебя приятно слушать.

      Все, что я мог сделать, – это улыбнуться в ответ.

      Я наслаждался обществом Марианны. Прошло долгое время с тех пор, как я подобным образом вел себя с женщиной. С тех пор, как испытывал такую душевную близость. Мы проболтали весь вечер. У нас не было запретных тем, и я оказался способен говорить о Джоан без того, чтобы казаться сентиментальным и погрузить компанию в беспросветную скуку, что неминуемо случилось бы, окажись тут наши приятели Кеннеди. Людям ни к чему выслушивать все это на отдыхе. Хотя Марианна с ее утратой оказалась восприимчива к моим словам.

      Я говорил и говорил, глупости по большей части, но для меня потрясающие, исполненные боли воспоминания. Я никогда не говорил так с кем-нибудь раньше.

      – Помню, в том круизе с Джоан я попал в ужасную ситуацию. За соседним столом сидели какие-то голландцы, очаровательные люди. А нашими соседями по столу были довольно высокомерный французский парень и красивая итальянка. Прямо настоящая кинозвезда. Странно, но француз ею не заинтересовался. Думаю, он мог быть, ну, по другой части, если понимаешь, о чем я. Как бы то ни было, получилась настоящая старая Лига Наций. Дело в том, что с нами была престарелая пара из Вустера, сильно недолюбливавшая немцев… они вечно вспоминали годы войны и все такое прочее. А как по мне, эти вещи лучше оставить в прошлом. Так что старый Джим Бэнкс решил выступить миротворцем…

      Боже,