Время. Ветер. Вода. Ида Мартин

я охотно повернула за ней.

      – Мне сегодня одноклассники голубя запихнули в рюкзак, и когда я его доставала, то кошелек и посеяла.

      – Серьезно? – Она расхохоталась. Смех у нее оказался громкий и заразительный. – Как же они его поймали?

      – К нам в класс залетел.

      – И ты на них обиделась? – догадалась она.

      – Да. И ушла.

      – Это же просто шутка.

      – В моем случае нет. Они специально меня доводят и гадости делают.

      – Почему?

      – Подруга говорит, потому что я чудна`я.

      Вика остановилась и очень серьезно посмотрела:

      – А ты чудна`я?

      Именно об этом я и размышляла, пока гуляла под моросящим снего-дождем. Почему к глупой, вечно пахнущей потом и пишущей на руках фразы типа «не сдохнуть» Игнатовой никто не цеплялся? Почему ее просто не замечали, а меня доставали постоянно?

      – Я не знаю. Парни, как повырастали, стали злыми и агрессивными, только и ждут, чтобы докопаться. В основном на словах, конечно, но и толкнуть могут, и плюнуть, и сумку отнять, а потом вытряхнуть из нее все на пол. А еще руки распускают. У меня раньше волосы длинные были, а осенью кто-то жвачку сунул. Пришлось обстричь, – я потрогала едва отросшие до плеч пряди.

      – Ну так сделай что-нибудь.

      – А что я сделаю? Только если родителям рассказать, но это не вариант. Мама сразу пойдет к директору и устроит разборки, им сделают выговор, а мне за то, что нажаловалась, потом будет только хуже.

      Однако, по правде говоря, гораздо больше я боялась не этого, а того, что, узнай мама подробности, снова, до самого окончания школы, станет встречать меня и провожать. Может, и не открыто. Тайком. Как она уже делала. Притаится за деревом и смотрит, как я иду. Но все это видели и считали ее сумасшедшей.

      А когда в прошлом году она перестала контролировать каждый мой шаг, разговоры о ней стали понемногу стихать, и теперь я лучше бы умерла от издевательств Дубенко, чем стала снова выслушивать унизительные насмешки в ее адрес.

      – У тебя что, нет друзей? Парней?

      – У меня есть одна подруга, но она не вмешивается, чтобы ей самой не досталось.

      – Как-то печально звучит, – Вика сочувственно надула губы. – Хочешь, зайдем ко мне? Я вон в той пятиэтажке живу.

      Идти в гости с бухты-барахты было не очень прилично, но Вика мне понравилась, и болтать с ней оказалось куда приятнее, чем заниматься самокопанием. К тому же, кроме Эли, я ни с кем об этом не говорила. А все, что могла сказать Эля, я уже знала.

      – Да, конечно. Если я вам не помешаю.

      – Только знаешь что? – Вика сделала пару шагов и остановилась. – Давай на «ты»? Тебе сколько?

      – Шестнадцать. В июне семнадцать будет.

      – Ну а мне девятнадцать. Договорились?

      Я кивнула, и она снова дружески пожала мне руку.

      Вика жила в маленькой однокомнатной квартире с перекошенными дверями и скрипучим потертым паркетом. Однако ванная и туалет были новенькие и чистые, кухня тоже.

      Вика наложила мне большую тарелку плова и, глядя, как я ем, принялась рассказывать, что любит принимать гостей, но к ней почти никто не приходит, потому что она приехала