Кровь на Дону. Александр Тамоников

не дойдут, спокойно пройдут менее чем двести верст. Правда, им времени понадобится больше, чем дружине и сотне, но день-другой обойдетесь харчем, что возьмут с собой казаки и ратники.

      – То возможно, Михайло Тимофеевич? – посмотрел на атамана Савельев.

      – Отчего нет, возможно, князь.

      Воевода особой дружины повернулся к сотнику:

      – Благодарствую, Антип Иванович, за совет добрый. Так и поступим. Обоз с охранным десятком треба переправить чрез Дон ныне же ночью.

      – Десятник Чебарь сделает все, как надо, за то не беспокойся.

      – Добре!

      На этом сбор был закончен, атаман, Савельев и Малюга прошли в гостевой дом, где находились ратники дружины. Бессонов знал, что делать, и князь передал ему все заботы по предстоящему походу.

      В горнице дома атамана стали решать, что загрузить в обозы. Одна телега уходила для десятка пищальников и двух десятков лучников, пороху, зарядов, стрел обычных и с паклей и обмоткой горючей. Туда же полога, накидки для длительных стоянок. Идти колонне предстоит только ночью, дабы не уходить глубоко в поле и не попасть на глаза ворога.

      Как только казацкий старшина и воевода ушли из гостевого дома, Горбун подошел к Бессонову:

      – Гордей! Пойду-ка я пройдусь по станице.

      – Пошто тебе это? Или не слыхал наказ князя готовиться к походу?

      – А чего мне готовиться, у меня все готово. Да тока пройдусь, погляжу, как народ местный живет. Потом на Москве рассказывать буду.

      Бессонов с подозрением посмотрел на богатыря:

      – Ты чего хочешь, Осип? Сколь раз уже был в станицах, на хуторах, в поселках казачьих, видел, как живут, но что-то я не слыхивал, чтобы ты о житье казачьем рассказывал на Москве.

      – Потому как в городе у каждого свои заботы, ты окромя торговых рядов со своим семейством никуда и не выходишь.

      – А ты, как отрок неразумный, все меж баб своих мечешься.

      – А ты и радуешься чужой беде? – вздохнул Горбун.

      – Это что за беда, то с одной любовь крутить, то с другой? – воскликнул Бессонов.

      – Да надоели они обе, что Клавка, что Зинка. Загодя до похода сюда бабенку одну из прислуги вельможи одного, что на Варварке обретается, приметил, да не успел знакомство завести.

      – Вот оно что, – протянул Гордей. – Решил, значит, тута, в станице бабу найти.

      – Ну, не то, чтобы найти, – замялся Горбун, – искать не собираюсь, да и замужние они тут, почитай, все, а встретить, может, и встречу. Ты пойми, Гордей, мне ж не каждая баба подходит.

      – Про то уже вся Москва ведает, – рассмеялся Бессонов. – Ладно, иди, но гляди, без озорства. Мы в гостях, и казаки народ суровый.

      – Да я только пройдусь, посмотрю и вернусь.

      – Не забывай, в ночь уходим.

      – Помню. После обеденной молитвы и трапезы спать завалюсь.

      – Ступай. Коли князь завидит на станице, скажи, я разрешил.

      – Угу, хороший ты человек, Гордей. Ты, коли что, подходи, подмогу, чем могу.

      – Да ступай ты уже. То рвешься на волю, то не выгонишь.

      – Ушел.

      Горбун