Под Куполом. Том 2. Шестое чувство. Стивен Кинг

чувство свойственно только хлюпикам и лузерам), а как должное. Шестое чувство все равно что волшебные качели, и тебе следует (вновь по мнению Большого Джима) бесстрашно на них раскачиваться.

      Если бы он вышел из своего большого старинного особняка на Фабричной улице чуть раньше или чуть позже, не увидел бы того, что открылось его глазам, и мог повести себя с Брендой Перкинс по-другому. Но Ренни вышел в нужное время. А когда еще можно выйти, если тебя ведет шестое чувство? Тут любая защита рушится, и ты врываешься магическим образом в открывающуюся брешь, чтобы одержать легкую победу.

      Скандирование: «От-кры-ВАЙ! От-кры-ВАЙ!» – вытащило его из кабинета, где он готовил основные положения того, что собирался назвать Кризисной администрацией, в которой веселому, улыбчивому Энди Сандерсу предстояло стать номинальным главой, а вся власть сосредоточилась бы в руках стоящего за троном Большого Джима. «Что не ломается, не чини» – так звучало правило номер один в политической инструкции, которой руководствовался Большой Джим, а использование Энди в виде ширмы всегда приносило требуемый результат. В большинстве своем жители Честерс-Милла знали, что Энди – идиот, но это не имело значения. Ты мог вновь и вновь проворачивать с людьми один и тот же трюк, потому что девяносто восемь процентов из них были еще большими идиотами. И хотя Большой Джим никогда ранее не планировал политическую кампанию такого масштаба – речь шла об установлении муниципальной диктатуры, – он не сомневался, что все получится.

      Бренду Перкинс Ренни не включал в перечень осложняющих факторов, но и это не имело никакого значения. Если тебя ведет шестое чувство, осложняющие факторы исчезают. И это ты тоже принимаешь как должное.

      Он шел по тротуару к Главной улице – расстояние до нее не превышало и сотни шагов, – и его живот мерно покачивался перед ним. Городская площадь находилась прямо по курсу. Чуть дальше, вниз по склону холма, располагались муниципалитет, полицейский участок и площадь Военного мемориала между ними.

      Отсюда Большой Джим не мог видеть «Мир еды», зато видел всю деловую часть Главной улицы. И еще он увидел Джулию Шамуэй. С фотоаппаратом в руке она торопливо выскочила из редакции «Демократа» и трусцой побежала в ту сторону, откуда доносилось скандирование, на ходу пытаясь накинуть лямку фотоаппарата на плечо. Большой Джим смотрел ей вслед: забавно, однако, наблюдать, как она стремилась побыстрее попасть на место довольно-таки печального события.

      Тут Джулия остановилась, развернулась, побежала назад, дернула за ручку дверь в редакцию, обнаружила, что дверь открыта, заперла ее, вновь затрусила на встречу с друзьями и соседями, которые так нехорошо себя вели.

      Сейчас она впервые поймет, что едва чудовище выскакивает из клетки, оно может укусить кого угодно, где угодно, подумал Большой Джим. Но не волнуйся, Джулия, я разберусь с тобой, как разбирался всегда. Возможно, тебе придется закрыть свою жалкую, назойливую газетенку, но разве это не малая цена за личную безопасность?

      Разумеется, малая. А если она не угомонится…

      – Иногда всякое случается, –