Робинзон по пятницам. Анастасия Монастырская

делает в моем доме?! – и я ткнула пальцем в упитанный бок женщины-тумбы.

      – Я по закону. Живу здесь, – церберша перешла на писк и неожиданно разрыдалась. – Право, между прочим, имею. Я жена вашего мужа. Законная. А это его дети. Коля и Толя. Сидоровы мы.

      Я медленно сползла по стене на пол и тупо уставилась на новых родственников – семью моего мужа. Остатки разума подсказывали, что за два месяца сотворить шестилетних ребятишек вряд ли кому-нибудь удастся, даже такому половому гиганту, как Сидоров. Чудеса науки у нас до такого вряд ли дошли, значит… Получается, что… Ну, Сидоров, ты и скотина! А я – дура.

      Дядя Фима прокашлялся:

      – Ну да… Так оно и есть. Ты, Эфка, не переживай. Разное бывает. Ну, оказался твой муж козловатым, с кем не бывает. А детишки хорошие! Только шкодливые. Вчера кошку наголо обрили, лестницу клеем вымазали, Соне платья ножницами изрезали. А так все хорошо. Знакомься! Ведь они как бы и твои дети тоже. От одного мужа. Вот – Коля, вот – Толя. Или наоборот. Похожие чертяки, я их вечно путаю. Так что ты их для простоты зови Сидоров-1 и Сидоров-2. Да не плачь! Какие твои годы! Еще козла себе найдешь!

      Так без меня меня и развели. Пока я боролась с деканом, мой третий муж благополучно отбыл в Америку, прихватив с собой двести долларов, накопленные моим же непосильным научным трудом. В качестве компенсации оставил законную жену (одна штука), детей (две штуки) и крокодила Гену (к счастью, одна штука).

      Пришлось снять квартиру побольше и устроиться еще на пару работ. Поскольку от Ольги с ее габаритами, астмой и малолетними детьми толку не было. А ели они, скажу прямо, много и часто.

      Все изменилось полгода назад.

      Первым позвонил Сидоров.

      – Слушай, Эфа, я тебе из Калифорнии звоню.

      – Ну и как там в Калифорнии? – спросила я, выдирая из пасти Гены любимую скатерть.

      – Тепло. Климат хороший. Кормят тоже хорошо.

      – Рада за тебя. Сволочь!

      – Что?

      – Я не тебе. Гене. Эта сволочь сжевала последнюю скатерть в доме.

      – Он всегда был зубастым. Как дети?

      – Нормально. Вчера доломали мою пишущую машинку.

      – Они всегда были любознательными. Как моя жена?

      – Которая из двух?

      – Не ты.

      – Страдает.

      – Сильно?

      – Сильно. Навернула на ночь глядя сковородку картошки с салом. Теперь у нее расстройство.

      – Нервов?

      – Желудка.

      – Она всегда была впечатлительная. Правда?

      – Тебе виднее. Все обсудили? Тогда пока.

      – Эфа, погоди. Я, чего, собственно, звоню. Ты потратила на меня лучший год своей жизни. Плюс Ольга, Гена, дети. Знаешь, я тут фильм на досуге снял. О тебе. «Мистическая баба» называется. Не слышала? Тебя там Шарон Стоун играет или Ким Бессинджер. Я их вечно путаю. Обе блондинки.

      – Я рыжая.

      – Ну да… Правильно. Чувствую что-то не то… Упустил. Но теперь не исправить. Слушай, Эфа, я тебе деньги вчера перевел. На первое время.

      – Сколько?

      – Пятьсот