Робинзон по пятницам. Анастасия Монастырская

Трохимовича. Сделала эффектную паузу, и:

      – А! Убийца! Держите ее!

      Она картинно рухнула рядом с деканом. Юбка задралась, обнажив неплохие ножки в ажурных чулочках. М-да, растет благосостояние российских уборщиц: я вчера видела точно такие же в магазине женского белья. Made in France. В крайнем случае по качеству они могут претендовать на итальянские. Стоп! Что-то тут не так… Шальная мысль, мелькнув, тут же исчезла, поскольку кабинет наполнился народом. Стало шумно и неинтересно.

* * *

      Через два с лишним часа мое любопытство включилось в свой обычный ритм. Вместе с оперуполномоченным мы сидели в приемной декана и беседовали по душам. Вынужденно, надо сказать. Потому как моя душа в данный момент была не расположена к подобным посиделкам. К тому же в данный момент я считалась подозреваемой номер один. Признаться, новый статус не особенно веселил, но и не слишком беспокоил.

      – Вы совсем не волнуетесь, – симпатичный опер строго ворошил бумажки на столе. Даже слишком строго. Переигрывал.

      – А надо?

      – Я бы на вашем месте точно бы волновался, – он резко поднял голову и посмотрел на меня в упор. Так обычно глядит Гена, когда очень голоден. – Вас нашли рядом с телом.

      – Не меня – уборщицу. Это она лежала рядом с телом. Я стояла.

      – Вы стояли, – задумчиво согласился он. – Что вы делали в кабинете декана?

      – Сами же сказали, стояла. Как соляной столп.

      – Не надо ерничать. Давайте будем серьезными.

      – Давайте. Как вас зовут, простите? Запамятовала.

      – Федор Федорович.

      – Федоров? – на всякий случай уточнила.

      – Федоров.

      Сердце сладко забилось. Неужели судьба сжалилась и послала мне очередного суженого? Что ж, он соответствует всем предъявленным ранее критериям: имя, фамилия, отчество, да и сам ничего. Воображение услужливо нарисовало флердоранж, обручальные кольца и пупса на капоте черной «Волги». Кто бы мог подумать, что у меня столь примитивные потребности!

      – Ну, так что вы делали в кабинете декана?

      Его интонации мне не понравились. Так с будущими женами не говорят. Пупс сказал «упс», обручальные кольца превратились в наручники. Это ряженый, господа! До суженого ему так же далеко, как жизни на Марсе. И я к нему не имею ровным счетом никакого отношения.

      Федоров смущенно откашлялся, заметив мой неприязненный взгляд:

      – Что вы делали в кабинете декана?

      – Принесла заявление о своем увольнении.

      – И где оно?

      – На столе.

      – Его там нет. Ни на столе, ни на полу, ни даже в вашей сумке.

      – Вы и в сумочку мою заглянули?

      – Сумочку… Это скорее смахивает на чемодан. Или в крайнем случае на гламурную авоську.

      Я подумала, что ослышалась:

      – Простите, на что смахивает?

      – На гламурную авоську. Внешне – полный гламур. О том, что внутри – я лучше помолчу.

      – Да вы не стесняйтесь! Я так давно заглядывала в свою авоську,