Чувствуй себя как дома. Мария Британ

плюхаюсь на подоконник. Отсюда комната выглядит не как скелет – тумбочка с часами и шашками, лестница на второй этаж. Мой здоровенный кот.

      – Хозяйка называла кота Облаком.

      – Почему?

      – Он был черным, а на спине – меченный белым пятном. Что-то вроде борьбы грозовых туч с облаками, ясно?

      – Что же ты молчал? – я подскакиваю и устремляюсь к рисунку. – Сейчас добавим реалистичности!

      Но добавлять ничего не нужно: кот уже меченый.

      – Откуда? – я пячусь. Сердце колотится прямо в горле. – Сам постарался?

      – Нет. Но тому, кто нарисовал, не помешала бы твоя помощь. Я… чувствую. Ей плохо.

      – Ей?

      – Через три улицы от нас, крайний дом. Ласточка.

      Я заваливаю Ворона вопросами, но он будто воды в окна набрал и заклеил их изолентой. Как бы я ни старался вытрясти из него что-нибудь полезное – тщетно. Он умеет пугать.

      Я надеваю рюкзак и выныриваю на свежий воздух.

      Ей плохо.

      Человеку, нарисовавшему облако, плохо.

      Она заболела? Ее тоже бьет Пашка? Ей удалили фантазию?

      Я бегу. Через каждый шаг спотыкаюсь о камни и ямы на обочине, чертыхаюсь, но продолжаю спешить к своему новому другу (или врагу?). Улицы как специально удлиняются, расширяются, давятся засохшими ветками и машинами.

      Я все-таки падаю, но тут же поднимаю голову и подрываюсь.

      Третья улица. Крайний дом. Он и правда как ласточка: чистый, светлый. Вот-вот взлетит воздушным шариком. В саду растут яблони и цветы. Здесь нет огорода.

      Нет. Огорода.

      Как эти люди живут?

      Если не вспашешь землю – не вырастут овощи.

      Если не вырастут овощи – ничего не продашь.

      Если ничего не продашь – не получишь денег.

      Если не получишь денег – не будет еды.

      Если не будет еды – сдохнешь.

      Эти правила знает каждый ребенок в поселке.

      Ясно теперь, почему моему другу-врагу плохо – у нее нет еды.

      Калитка качается на сквозняке, дверь распахнута настежь. Ненавижу орать на всю улицу, так что… придется пугать. Круче, когда внезапно.

      Дом обволакивает меня тоненьким «помогипомогипомоги».

      Я проскальзываю в сад и крадусь по траве. Что, если Ласточка – это портал в мир, где у людей растут только цветы и яблони?

      Я прижимаюсь к стене, заглядываю в окно и убеждаю себя, что мое дыхание – просто шелест листьев, а я сам – дерево. Мамочки-пожалуйста-я-всего-лишь-дерево-не-трогайте-меня.

      Девочка лет восьми забилась в угол и раскачивается из стороны в сторону. По щекам текут слезы, платьице в грязи, кудряшки растрепаны.

      Она как взорвавшаяся хлопушка. Наверное, недавно расчесывалась, любовалась отражением в зеркале. А потом – бах! – и на полу валяется конфетти.

      Из соседней комнаты доносятся возгласы: кто-то кого-то торопит. Кто-то кого-то ругает, причем так зло, точно убить собирается. А девочка все плачет и плачет. Я боюсь, что скоро она затопит Ласточку и наш поселок.

      В висках – песня «Аквариума». Она постоянно со мной. Впору снимать немое кино.

      Да