Стальная акула. Немецкая субмарина и ее команда в годы войны. 1939-1945. Вольфганг Отт

возгласы «хайль» все равно были слышны.

      – Я принес рекомендации, – объявил Хейне, входя с тремя конвертами в руках.

      – Это старик тебе дал?

      – Нет, Дора. Она отпечатала их на машинке, а старикан только поставил подпись.

      Они прочитали их.

      – Классные рекомендации, и к тому же ни одной орфографической ошибки. Я в восторге!

      В своем конверте Тайхман нашел визитную карточку с адресом и припиской внизу: «Со следующей недели меня будут звать фрау Хольм».

      «Мне это по фигу», – подумал он.

      Они взяли по клочку бумаги, надписали «дополнение к заявлению» и прикололи их к рекомендациям. Они адресовали конверт инспектору Военно-морского училища в Киле. Хейне отнес его на берег, чтобы опустить в ящик.

      Утром им объявили, что медосмотр отложен на двое суток, а примерка формы переносится на завтра. Срок окончания ремонта был продлен в четвертый раз. И они поняли, что попали на военно-морской флот.

      После обеда они перекинулись в картишки по маленькой. Но после того как у Хейне за одну игру три раза оказался валет треф, они бросили играть. Остальные пили или устраивали тараканьи бега, но лишь немногие тараканы достигали финиша, большинство упирались в края дорожки. Если они бежали недостаточно быстро, их подгоняли зажженными спичками, отчего многие подыхали.

      – Тайхман, поднимись-ка наверх, к тебе пришли, – крикнул кок Шмуцлер.

      На пирсе стояла Дора.

      – Привет, малыш. Есть свободная минутка? Хорошо. А теперь послушай: самое позднее через три дня мне нужны тысяча сто марок; если я не достану этих денег, то мое место займут. Я собрала только шестьсот. Больше нет.

      – У меня сейчас нет денег, Дора; марок шестьдесят наберется, не больше.

      – Я подумала, может, у тебя есть на примете человек, у кого водятся деньжата.

      – Кроме профессора, поющего церковные гимны, я в Гамбурге никого не знаю, да и вряд ли он даст тебе денег на кафе.

      – Я напишу расписку по всей форме.

      – Я верю.

      – И ничего нельзя сделать?

      – Ничего. Что, все так плохо?

      – Что значит – плохо? Просто не выйду замуж.

      – А тебе без этого, конечно, не жить.

      – Да, не жить, а почему – тебя не касается. Ладно, не обращай внимания, я справлюсь. Пока, малыш.

      – До свидания.

      – Послушай, я не хочу, чтобы ты думал, будто я прошу у тебя денег из-за этих рекомендаций… Я не такая, честно.

      – У меня и в мыслях этого не было, поверь мне. И спасибо за рекомендацию.

      – Ты доволен?

      – Еще как. Хейне и Штолленберг тоже довольны.

      – Я знаю. Хейне сказал мне об этом, когда благодарил перед моим уходом на берег. Но он не сообщил, доволен ли ты. Ну, пока.

      Хейне валялся на койке и читал газету.

      – Привет от Доры, – сказал Тайхман.

      – Чего эта овца хотела?

      – Хотела знать, доволен ли я рекомендацией и почему не сказал ей спасибо, как ты.

      – Чушь. А что ей еще было нужно?

      – Пятьсот марок.

      – Дороговаты