Безлюдные земли. Арне Даль

Эллен Савингер похитили около школы в Эстермальме в Стокгольме чуть больше двух недель назад. Это все. И ты, и вся твоя группа ничего кроме этого не выяснили. Не нашли ни единой приличной зацепки.

      – И это явно намекает на то, что он делал это и раньше, Аллан.

      – Нет даже косвенных улик, Сэм. Только безумные предположения, которые я строго запретил тебе излагать твоей группе. И с сегодняшнего дня этот запрет будет еще категоричнее. Благодаря этому так называемому штурму. Если же ты предпочтешь проигнорировать мои распоряжения и запреты, я тебя уволю.

      – Я намерен исходить из того, что ты шутишь.

      – Я сейчас похож на шутника?

      Их взгляды встретились. Ни один не отвел глаз. Клинч. Если Аллан шутил, ему очень хорошо удалось это скрыть. Наконец, он отвел взгляд, глубоко вздохнул и покачал головой:

      – И каким будет следующий шаг?

      – Я как можно скорее изучу это дело с Ди, нам надо вернуться к началу.

      – Что за странное прозвище, Сэм?

      – Ее зовут Дезире Росенквист, ты ж пойми, полицейского не могут звать Дезире Росенквист, – пояснил Бергер. – Так что Ди – это просто сокращение.

      – Ну да, так, конечно, намного лучше, – сказал Аллан, выпроваживая Бергера из кабинета.

      Бергер вышел из задумчивости и обнаружил, что идет по темному коридору и улыбается. Он свернул у колонны, которая служила границей офисной зоны. Из всех рабочих столов был занят, разумеется, только стол Ди. Она оторвала взгляд от экрана и посмотрела на Бергера.

      – Получил нагоняй?

      – Еще какой, – подтвердил он. – Например, мне следует прекратить называть тебя Ди.

      – Он мог бы спросить меня.

      – Таким образом он, разумеется, проявил заботу о тебе.

      Смех. Точнее, короткий смешок.

      – Послушай это, – сказала Ди после небольшой паузы.

      Она кликнула что-то на компьютере, и из него донесся довольно взволнованный женский голос: «В общем, я действительно уверена, что только что видела, ну, вы знаете, ее, ее, ту девушку, через окно. Хотя я все же не совсем уверена, что это была она, но на ней была эта, ну, не знаю, розовая лента на шее с тем греческим, неправильным таким, крестом, не знаю, может, это православный, но она же прям настоящая блондинка, у нее не может быть греческих корней».

      Ди остановила запись и спросила:

      – Какую роль здесь играет слово «розовая»?

      Бергер пожал плечами и ответил:

      – Решающую. Именно из-за него мы и поехали туда.

      – Да, – задумчиво протянула Ди. – Крест был не греческий, а русский, но православный, и его она могла видеть в газетах. Но про цвет ленты она узнать не могла, этой информации мы не сообщали. Но меня главным образом волнует… как бы это сказать, расстояние. Как близко должен стоять человек, чтобы разглядеть, что шнурок на шее розовый?

      – Она нигде не стояла, – сказал Бергер. – Потому что нет никакой «ее».

      Ди внимательно посмотрела на него и через пару секунд снова включила прослушивание: «Ах да, адрес, да. Ну, это последний дом у опушки леса,