Зуб за зуб. Михаил Барановский

мама?! Я чувствую. Скоро, скоро меня отсюда будут выносить.

      – Антонина Павловна, – вмешивается Максим, – что вы волнуетесь, вы-то будете лежать. Выносить-то мне придется.

      – Максим! – оскаливается жена.

      – Она первая начала.

      – Детский сад какой-то.

      – Если в том доме он не пролезет в двери, я умру, – делится планами хозяйка шкафа Светлана Григорьевна.

      – Мама! – одергивает ее дочь Лиза.

      – А он не пролезет, – подливает масло в огонь Антонина Павловна, – знаю я эти блочные дома.

      – Мама! – взвивается Настя.

      Все на нервах.

      – Ой, только не уроните… Это еще мамин… – умоляет грузчиков Светлана Григорьевна. – Папа без него не сможет… он с ним разговаривает.

      – Дедушка уже лет десять ни с кем не разговаривает, – мрачно замечает Лиза.

      – А со шкафом разговаривает. Ой, не поцарапайте, миленькие…

      Настя отходит от Антонины Павловны и направляется к Лизе:

      – Вы хоть примерно скажите, когда дедушку заберете… Мы собираемся сразу делать ремонт, и будет неудобно…

      – Вы понимаете, – говорит Лиза, – он в таком возрасте… Мы только разберемся с вещами и тут же его заберем. День-два, не больше. Я буду приезжать кормить его и все такое.

      – А вы, Максим, учтите, – зловещим шепотом предостерегает Антонина Павловна, оставшись наедине с зятем, – я не позволю вам выбросить ничего из моих вещей, даже притронуться… Я музейный работник. – Антонина Павловна вонзает в осенний воздух указательный палец с артритными шишками.

* * *

      Посреди одной из многочисленных комнат неподвижно сидит в кресле древний дед. Его невидящий взгляд направлен в окно. На вписанную в периметр рамы березу с корой, поросшей мхом, с узловатыми ветками, с изъеденными осенней ржавчиной листьями и солнечными бликами, мечущимися от движения ветра.

      От стен комнаты отскакивает эхо. Оно не задевают старика. Кажется, ни жизнь, ни смерть уже не задевают его. Он сидит в своем кресле между жизнью и смертью, как на узкой полосе в центре дороги с двустороннем движением.

      Отвисшие языки отклеившихся обоев безвольно свисают с высоких стен, с потолка облезает штукатурка, с подоконников и дверей отшелушивается потрескавшаяся краска – квартира древняя, как дед.

      Собака возбужденно бегает по комнатам, обнюхивая новую обстановку. Все остальные настороженно-молчаливы.

      – Ну вот. Свершилось, – говорит Настя.

      – Господи! На старости лет! – произносит Антонина Павловна.

      – Мама! Все! Отступать некуда.

      – А этот дед теперь с нами будет жить? – интересуется Маша.

      – Нет, его заберут через день-два.

      – Все. Мне пора, я поехал, – говорит Максим.

      – Макс, купи что-нибудь от тараканов. Они там в кухне стадами бродят, – просит Настя.

      – Лучшее средство против тараканов – это ремонт, – заявляет Максим.

      – Я чувствую, этот ремонт – средство не только от тараканов, – многозначительно