Побег из армии Роммеля. Немецкий унтер-офицер в Африканском корпусе. 1941-1942. Гюнтер Банеман

мое тело ломит от боли.

      – Чертов мотоцикл, – прорычал я.

      От длительной езды по неровной поверхности пустыни болели все мышцы.

      Отбросив одеяло, я заметил, что оно было влажным от утренней росы. Йозеф, натянув одеяло на голову, продолжал «пилить дрова» – его храп был похож на звук пилы. Вытерев ноги сухим песком и стряхнув его, я подтянул к себе сапоги.

      Из одного из них выскочил скорпион и скрылся под камнем. Хорошо, что я не успел сунуть ногу в этот сапог!

      Увидев, что левая рука Йозефа высунулась из-под одеяла, я повернул ее и посмотрел на его часы. Было без четверти пять, мы проспали не более трех часов.

      Съехав ночью с покрытой гудроном дороги, мы нашли ложбинку и остановились там на ночлег. С дороги наших мотоциклов не было видно. Я поднялся по невысокому склону ложбины и увидел, что мы остановились всего в двухстах метрах от дороги. Черное с металлическим отливом полотно дороги Виа-Бальбия извивалось от одного края невысокой гряды до другого. На востоке был хорошо виден «Белый дом», который знали все, кто воевал в Африке. Именно здесь все машины, шедшие к египетской границе, поворачивали на боковую дорогу, шедшую в объезд Тобрука, который удерживали 9-я австралийская дивизия и другие части британских войск. Этот город напоминал колючку, вонзившуюся в наше тело, и был головной болью для Роммеля.

      Сама же дорога Виа-Бальбия шла через Тобрук к Эс-Саллуму и перевалу Халфайя. Проходила она у подножия платообразных возвышенностей Мармарика.

      К западу от Акромы располагалась Эль-Тазала, аэродром которой подвергался постоянным бомбежкам британской авиации. От Эль-Тазалы дорога несколько десятков километров шла почти по берегу океана, затем отходила от берега, поднималась серпантином на плато и оттуда спускалась к Дерне. Далее дорога шла к Триполи, расположенному в 1300 километрах отсюда. Солнце поднималось на бледном сверкающем небе, и жара усиливалась – причем очень быстро. Я вернулся туда, где Йозеф изображал из себя пилу. Я легонько толкнул его носком сапога, и он тут же проснулся.

      – Что? Уже рассвело? – зевнул он и с яростью затряс головой, словно пытаясь прочистить мозги. – У меня в ушах что-то жужжит, словно пчела, – пробормотал он, поднимаясь на ноги.

      – Это, наверное, у тебя мозги гудят от твоего оглушительного храпа, – ответил я.

      – У меня все тело ломит, – пожаловался он. – Хорошо прокатиться на мотоцикле, но не так далеко.

      – Не беспокойся, – сказал я. – Когда мы поедем по Виа-Бальбия, боль пройдет. Ездить по ней – все равно что лететь по небу.

      – Прямо в лапы военной полиции, ты хочешь сказать! – прорычал он и засунул одеяло в коляску своего мотоцикла. – Где мы будем завтракать?

      Я показал на отдаленную гряду:

      – У подножия этих невысоких гор есть пещеры.

      Я завел мотоцикл и направил его вверх по песчаному склону. Йозеф ехал сразу же за мной.

      Мы выехали на дорогу и покатили по ней, словно по персидскому ковру. Идиллию нарушал только жар, исходивший от металлической поверхности мотоциклов. Мы