Побег из армии Роммеля. Немецкий унтер-офицер в Африканском корпусе. 1941-1942. Гюнтер Банеман

их товарищей вертелись по комнате, словно балийские храмовые танцовщицы. Повсюду стояли бутылки белого и красного кьянти.

      Я ткнул ближайшего итальянца под ребро и спросил, где тут маршалло. Он посмотрел на меня совершенно бессмысленным взглядом, и никто из присутствующих не обратил на меня ни малейшего внимания. Меня раздражала веселящаяся компания вояк, которые не приняли никаких мер предосторожности – вздумай британские солдаты из осажденного Тобрука сделать вылазку, их всех взяли бы тепленькими. Поэтому я прижал итальянца к стене и, встряхнув, крикнул:

      – Questa marshallo? (Где маршалло?)

      Он посмотрел на меня мутными глазами и, показав на дверь в коридоре, промычал что-то непонятное. Я прошел к двери, постучал и вошел.

      Маленькая электрическая лампочка чуть светила, и в комнате стоял полумрак. Я думаю, даже свиньям стало было бы стыдно за тот беспорядок, что царил в ней. Повсюду валялись бутылки, на полу были разбросаны карты, стол загромождали открытые банки с мясными консервами вперемешку с раскрошенным хлебом, корками пармезанского сыра, наваленными горой, и немытыми оловянными тарелками, жирными от оливкового масла. Поперек постели, которую не убирали, а простыни не меняли, наверное, с тех пор, как итальянцы капитулировали в Эфиопии (19 мая 1941 г. – Ред.), валялась массивная фигура. Я пробрался через мусор и грязь и потряс мужчину за плечо. Когда он повернулся, я чуть не задохнулся от кошмарного запаха чеснока и винных паров, который ударил мне в нос.

      – Si, amico? – пробормотал он, когда до него дошло, что это я трясу его.

      – Я – посыльный, проездом через ваш городок. Мне срочно нужен бензин и продукты, – сказал я, когда он сел.

      – Bene, amico, – прохрипел он, вставая на ноги.

      Он надел на голову грязную фуражку с золотым шитьем, вытащил из брюк связку ключей и пошел по коридору к выходу.

      – Куда мы идем? – спросил я.

      – Вон туда, – показал он на другой домишко.

      – Езжай за нами, Йозеф! – крикнул я, когда мы проходили мимо.

      – Вас двое? – спросил маршалло, находя замок и отпирая дверь. – Много я вам не дам, – сказал он, зажигая свет.

      Йозеф вошел в дом.

      – Мне нужны продукты на четырех человек на три дня и четыре канистры бензина, – сказал я маршалло, увидев, что комната завалена ящиками с припасами.

      – Не пойдет, amico, – проворчал маршалло. – Дам вам все, что нужно на сегодня и на завтра. – Он подошел к ящику с консервированным «стариком», как мы называли тушенку.

      – Я сказал, продуктов на четыре дня с трехразовым питанием, маршалло, – не допускающим возражения тоном заявил я, глядя на Йозефа и подавая ему сигнал, что без драки не обойтись.

      Маршалло повернулся ко мне, держа в руках пару консервных банок.

      – Только на два дня, – заплетающимся языком произнес он, пошатываясь.

      Я ударил его ногой, и банки покатились по полу.

      – Ублюдок! – заорал он.

      Но тут кулак Йозефа, величиной с хороший окорок, вонзился в челюсть маршалло, и он опрокинулся на кучу мешков. Я тут же упал на него и зажал ему рот рукой, чтобы он не мог позвать