Побег из армии Роммеля. Немецкий унтер-офицер в Африканском корпусе. 1941-1942. Гюнтер Банеман

подошел к радиатору, приложил к нему руку и тут же с грязной руганью отдернул. Сплюнув, он вытащил из кармана пачку сигарет и закурил. Его глаза так и шарили вокруг, словно он чувствовал наше присутствие. Заметив движение мула, он резко повернул голову в его сторону и некоторое время смотрел на него. Я испугался, что он услышит храп Йозефа, и зажал ему рукой рот. Он дернулся, но я вдавил его в землю и прошептал на ухо, что мы не одни.

      Он перекатился на другой бок и посмотрел, куда я показывал.

      – У нас гости? – пробормотал Йозеф, сонными глазами наблюдая за итальянцем. – Чего жалеть этого «макаронника»? Пальни в него, и он сразу же отбросит копыта, – предложил он, словно мы охотились на воробьев.

      Итальянец, крупный, толстый мужчина, медленно отступил к двери своего грузовика и вытащил из кабины веревку.

      Медленно, очень медленно он приблизился к мулу и положил ему на спину руку. Мул, когда-то потерявший своего хозяина, был ручным и даже не пошевелился, когда итальянец накинул ему на шею веревку.

      – Клянусь Муссолини, он решил пообедать бедной скотинкой! – воскликнул Йозеф. – Не знал я, что они такие голодные! – пробурчал он себе под нос.

      Меня душил смех, но я удержался.

      Итальянец, накинув мулу на шею веревку, привязал его к ржавому грузовику, стоявшему рядом, потом снял с себя ремень, осторожно наклонившись, обмотал им ноги животного и туго затянул.

      – А это еще зачем? – прошептал Йозеф. – Наверное, он решил развести костер прямо под его брюхом!

      Итальянец отошел на несколько шагов и внимательно осмотрел животное.

      – Пытается определить, подходящий ли это кусок мяса, – прошептал со смешком Йозеф, а итальянец пошел к своему грузовику.

      Я ткнул Йозефа пальцем под ребро.

      – Заткнись, – прошипел я.

      Итальянец вылез из машины, держа в одной руке винтовку, а в другой – большой нож, и направился к связанному мулу.

      – Черт побери, – сердито пробормотал Йозеф. – Этот толстяк собирается убить мула, наверное, чтобы вырезать у него печень и почки для офицерской столовой в Эль-Адаме. Этот храбрец умеет воевать только со стреноженными мулами. Сейчас я его припугну.

      И Йозеф заорал что есть мочи:

      – Руки вверх, чертов ублюдок!

      Все это было произнесено по-немецки с сильным австрийским акцентом. Скорее всего, итальянец не понял слов, но по тону догадался, чего от него требуют. Ни секунды не колеблясь, он бросил на землю карабин и пояс, задрал вверх руки и, повернувшись нам, заорал:

      – Amico! Amico! – да так сильно, что затрясся его жирный живот, а толстое лицо стало желтым от страха.

      Йозеф выполз из-под грузовика, держа в руке автомат. Я, смеясь, последовал за ним.

      Увидев нашу немецкую форму, итальянец вскричал:

      – Tedesco! Amico! (Немец! Друг!)

      – Нет, я тебе не amico! – произнес Йозеф, шагая к нему. – Ты, чертов ублюдок, для тебя слишком хорош даже Муссолини.

      Не понимая, что происходит, итальянец хрипло крикнул:

      – Хайль