Бандит с Черных Холмов. Макс Брэнд

имеете в виду последние четыре года? Три года в тюрьме я не считаю жизнью.

      Его улыбка заставила шерифа побыстрей закурить и отгородиться от собеседника стеной дыма. За таким иллюзорным барьером он почувствовал себя немного лучше.

      – Неужели было так плохо? Мне казалось, с тобой обращались достаточно хорошо. Тебе скостили год, не так ли?

      – Конечно. Начальник тюрьмы простил меня. Однако за решеткой никогда не бывает хороню. Общение с камнями не очень веселая штука.

      Шериф уселся поудобнее.

      – Полагаю, ты прав. Особенно если вспомнить свободу, которую ты имел до этого и которую имеет не всякий. Мне кажется, тебе было очень трудно.

      – Эти три года стали для меня тридцатью, – холодно пояснил Герцог. – Вот и все. – Затем наклонился вперед и снял шляпу. – Посмотрите!

      Его голова оказалась в пятне света от лампы. Онион с изумлением отшатнулся. Черные волосы Герцога покрылись густым налетом седины, а на ярко освещенном лице стали отчетливо видны морщины. Достаточно, чтобы вздрогнуть от ужаса. Шериф откинулся на спинку кресла, сделал глубокую затяжку и прочистил горло. Разговор начинал действовать ему на нервы. Что Герцог хочет от него? Зачем эта затянувшаяся мягкость? Где его прежние наглые и оскорбительные манеры? Где горящие глаза, язвительная усмешка, резкие слова? Герцог волшебным образом переменился. Только улыбка осталась прежней – грустной, суровой, медленной.

      – Я показал вам это, чтобы вы смогли хоть что-нибудь понять.

      – Слушаю тебя, Герцог.

      – Я хочу уйти.

      – Хм?

      – Игра окончена, шериф. Собираюсь начать новую жизнь.

      Онион кивнул:

      – Надеюсь, что тебе повезет, Герцог.

      – Значит, вы не верите мне? Или считаете, что я могу изменить свое решение? Шериф, внутри я изменился еще больше, чем внешне.

      – Это действительно так?

      Теперь Онион почувствовал себя уверенней и с нескрываемым интересом оглядел собеседника. Неужели лев подстриг когти и вырвал себе зубы?

      – Я полностью изменился, – подтвердил Герцог.

      – Хочу в это верить. Ты собираешься вернуться на ранчо Картера?

      – Сначала мне хотелось бы повидаться с Линдой, – ответил бывший заключенный и улыбнулся. – Да, с Линдой. И она скажет, что мне делать дальше.

      Шериф почему-то потер челюсть.

      – Ты все еще любишь эту девушку?

      – Конечно! – Герцог вдруг вскочил со стула, его голос изменился. – Почему вы спрашиваете об этом?

      – Да так, – прошептал старик, будто ему под нос сунули дуло пистолета, – просто так… Мне кажется…

      – Приятель, – беззаботность Герцога как рукой сняло, его лицо побледнело от нахлынувших эмоций, – вы ведь хотите мне что-то сказать!

      – Ничего, Герцог, – вздохнул несчастный хозяин, терзаемый одновременно жалостью и страхом.

      – Нет, вы уж скажите, шериф!

      – Ты слишком долго отсутствовал, Герцог.

      – И она вышла замуж за другого?!

      – Не совсем.

      – Значит, обручилась?

      Онион