Рим. Цена величия. Юлия Голубева

видя, как съеживается Лара под его взглядом. – Я откинул занавесь и увидел, как перед ним танцует сама Венера. Но я не глупец и не верю в мифы об Адонисе, на которого Калигула совсем не похож. Ты купила эту девку для него? Сознайся, если не хочешь неприятностей. Я заплачу за нее втрое, нет, вдесятеро больше, чем она тебе стоила. А ему можешь сказать, что она умерла, отравившись или перерезав вены. Что хочешь, то и говори, а мне нужна она.

      Ларе Варус стало страшно, Макрон заметил, как мертвенная бледность покрыла ее лицо.

      – Я видела утром женский силуэт под покрывалом, но наследник тщательно скрывал лицо девушки, ни я, ни актер Мнестер не видели даже ее пятки. Он приказал принести ему что-нибудь из одежды, и рабы подали забытую одним из сенаторов тогу. Он говорил что-то об очень важном деле и ругал, да простит меня господин, тебя за то, что ты напился. Затем я лично искала, во что одеть эту странную девушку, и у одной из гетер взяли одежду. Они уехали в одних носилках. Единственное, что осталось загадкой для всех, – это куда пропал юноша, оскорбивший наследника.

      – Глупая, парня просто вышвырнул Калигула. Но вот откуда там взялась голая девка, которой не во что было одеться утром, – вот это загадка, а не пропажа какого-то безусого петушка. Ох, если ты лжешь мне, Лара, клянусь Марсом, я сожгу твой дворец наслаждений! Ты знаешь, что со мной надо дружить.

      Макрон тяжело поднялся и пошел к выходу. Лара поплелась следом, проклиная все на свете. Невий тяжело взобрался на коня, и нежданные гости уехали восвояси.

      По дороге к курии Макрон вспомнил, что обещал Калигуле присутствовать на его помолвке, а сам напился и проспал. Вот будет беситься этот злобный выродок! Он даже не отдавал себе отчета в том, что возненавидел Калигулу, своего союзника и товарища, лишь за то, что тот провел ночь с девушкой, в которую влюбился Макрон. Он злился и на себя, из-за того что дурацкое чувство захватило его целиком, мешая думать о государственных делах, а ему ведь надо было решить, как поступить с приказом Тиберия. Префект претория ехал к курии, не обращая внимания на приветствия знакомых и клиентов. Перед ним в солнечном луче плясала обнаженная гетера. В расстроенных чувствах он резко повернул обратно, решил было устроить разгром у Лары, но передумал и направился наконец к дому.

      С десяток посетителей толпилось в вестибуле. Молча он прошел мимо, не здороваясь ни с кем, приказал подать вина и никого не впускать.

      Едва он поднес ко рту чашу, как дверь вопреки его приказу резко распахнулась и вихрем влетела Энния. Глаза ее горели гневом.

      – Ну, муженек! – вскричала она, уперев руки в бока, как рыночная торговка. – Шлялся ночью, опять пьяного принесли!

      – Тебе что? – недовольно буркнул он, стараясь не сорваться. – Денег дать?

      – Да, дорогой мой, денег. Я неделю не покупала себе новых духов, украшений и тканей. Агриппинилла, злобная на язык, уже шутит на мой счет с подругами.

      Макрон поморщился и поставил чашу на малахитовый столик с резными ножками, так и не отпив. Энния наблюдала за ним, не меняя вызывающей