Последний час надежды. Константин Бояндин

сама подарила?

      Был бы я в добром здравии, огрызнулся бы. Нет, это я у неё стащил! Или выпросил. Но сил на резкости не было, а Реми ждал ответа.

      Я кивнул.

      – Везёт вам, – в голосе его отчётливо прозвучала зависть. – Знаете, вокруг неё весь университет вьётся, а платок у неё один. И все это знают.

      – И что? – я не смог ничего предположить, голова совершенно не соображала.

      Он покосился на меня, как на умственно отсталого.

      – Приятель, это ж их городок! Смекаешь? Если у тебя этот платок, считай, что все двери открыты и все тебе будут угождать.

      – Фаворит? – усмехнулся я и голова дико заболела в ответ на это усилие мышц.

      Реми кивнул. – Само собой. Она переборчивая, кому попало платок не даст.

      – Слушайте, откуда вы это можете знать?

      Он пожал плечами, остановился. Ноги уже вполне слушались меня. Поддержки уже не нужно.

      – Я тут семь лет работаю, – Реми вынул из кармана платок (без её монограммы) и вытер лоб. Только сейчас я обратил внимание, что он, по сути, старик – седой, лицо в морщинах. А в комнате он казался мне от силы сорокалетним. – Каждый год вижу мадемуазель Доминик. Она меня раза два приглашала на свой день рождения, – похвастался он, совсем как ребёнок. – Я дело говорю, Брюс. Тебе, считай, счастливый билет выпал, не упусти.

      Час от часу не легче! Каждый год?! А как же сегодня… Нет, что-то тут не сходится. Зачем ей разыгрывать из себя приезжую?

      – Зачем она сюда приезжает каждый год?

      – Учиться, – теперь Реми смотрел на меня, как на идиота, нет ни малейших сомнений. – Она уже три факультета закончила, приятель. Так-то. Значит, ты тоже умён, раз она тебя заметила. Вон больница, – он указал рукой. – Дойдёшь сам, или лучше помочь?

      Дойду сам.

      Я вроде не говорил это вслух, но Реми кивнул и улыбнулся, уже не снисходительно. Осторожно похлопал меня по плечу (там я тоже что-то потянул).

      – Бывай, приятель!

      Он с явной неохотой направился назад, в общежитие, а я побрёл вперёд. Несмотря на лето и поздний час, в больничном здании горели многие окна. Мне вон туда, в приёмный покой. Я сделал несколько шагов…

      …и снова почувствовал, что умираю.

      Брюс, 5 июля 2009 года, 21:00

      Было примерно всё то же, но короче и интенсивнее. И снова я сжал платок, стараясь удержатся за него – если вы понимаете, о чём я говорю.

      Когда меня отпустило, я долго лежал на боку, прямо на тропинке. Похоже, никто не заметил, что человеку плохо у самого входа в больницу. Ничего не скажешь, заботливые – охрана могла бы уж и заметить!

      Но настроение ругать охрану пропало само собой. Когда я попытался подняться на ноги, то обнаружил, что ничто и нигде не болит. Ощупал лоб – ни шишки, ни ссадины. Осторожно разжал кулак, присмотрелся к платку.

      Всё тот же. Всё так же пахнет жасмином. И теперь точно можно выжимать.

      Ничего не понимаю. Я долго стоял, совершенно ошарашенный, но не идти же в больницу с таким рассказом! Так недолго и в жёлтый дом угодить, для успокоения нервов. Не для этого я приехал в Сант-Альбан.

      В совершенно рассеянных