Снайпер. Виктор Улин

работал, а ему самому вечером предстояло играть в театре, на внеплановом спектакле, посвященном местному празднику.

      Поэтому он мрачно повернулся и, ни с кем не прощаясь, пошел домой.

      2

      Стекла красной «Нивы» отставного майора запотели изнутри: осень уже давала знать утренним холодком.

      Жильцы, решившие участвовать в пикете, собрались за домом.

      Юра – в парадной форме, сверкая начищенными боевыми орденами и даже в портупее без кобуры, стоял перед маленькой кучкой своих бойцов. И раннее солнце наливало кровью эмаль его «Красной звезды».

      Фридман тоже занял место в толпе. Хотя ему, при всех сегодняшних неудобствах, требовалось лишь перетерпеть несколько недель сотрясения от забиваемых свай, после чего все вернулось бы к прежнему покою.

      Но он ощутил в себе небывалую злобную ненависть к строителям. К этим людям в синей форме и оранжевых касках – захватчикам, посягнувшим на жизненное пространство их дома. И понял, что не может остаться в стороне.

      Майор пригнал свою машину со двора и поставил ее перед сваебойным агрегатом, загораживая ему путь.

      Люди молчали. На краю котлована, среди грубых, разбитых свай, около вонючей строительной техники надежды на победу испарились. Но они продолжали стоять, словно этот жалкий пикет мог сыграть какую-то роль.

      – Геннадий! – окликнул майор Савельева, который бежал к ним через площадку, не успев даже побриться после суточного дежурства. – Ну как? Удалось с телевизионщиками договориться?

      – Уроды они и кондомы мелкодырчатые, – грубо ответил бывший журналист. – Видите ли, у них выезды группы расписаны на неделю вперед. Удалось только выдрать из моего бывшего друга обещание, что про наш пикет упомянут в сегодняшнем выпуске «Часа Пик». И он попросил снять все на видео.

      – Мужики, у кого есть видеокамера дома? – зычно крикнул Юра, встопорщив усы и сделавшись похожим на политически покойного, но некогда весьма популярного боевого генерала Ручкина.

      – У меня, – без колебаний ответил молодой белобрысый мужчина мужчина из того же подъезда, где жил Фридман.

      – Как тебя звать?

      – Витя.

      – Вот что, Виктор… Неси камеру сюда. Ты на каком этаже живешь?

      – На втором. Угловая квартира, сюда выходит.

      – Очень хорошо… Дома кто есть?

      – Сын. Одиннадцатиклассник. Во вторую смену учится.

      – Еще лучше… Ты вот что, Виктор… Веревка длинная есть?

      – Найдется, я думаю.

      – Так вот, спусти ее с балкона. И сделай петлю на конце, или крюк из проволоки. Сумеешь?

      – Конечно, – кивнул мужчина. – А зачем только…

      – …Замечательно! Спустишь веревку и сына попросишь следить за нашим сборищем. А сам будешь снимать. Все, что происходит. Как только я тебе команду дам – ты пулей под балкон и камеру на веревку. И сыну скажи, чтобы камеру сразу поднял к себе и продолжал снимать, несмотря ни на что. И на звонки дверь не открывал и вообще…

      – А что, Юрий Алексеевич… Может быть?…

      – …Может