Дорога к Пушкину (сборник). Владимир Михановский

в усадьбе – и соседи

      Шастают в теченье дня

      Посмотреть как на медведя –

      На ученого меня!

      Будто этакое диво

      Очень смотрится красиво.

      Как-то к одному соседу

      Был я зван, сказал – приеду!

      Слух о том разнесся всюду:

      Будет Пушкин – будет чудо.

      Петр Маркович, сосед

      (Анны Керн отец родной)

      Тоже зван был на обед

      Той осеннею порой.

      Дома он сказал: – Детишки!

      Что вам куклы, что вам мишки,

      Лучше с мамою езжайте,

      Будет Пушкин – так и знайте!

      Он из сахара – а зад

      Сплошь из яблок, говорят!

      Там его разделят – вам

      Свой кусочек я отдам.

      Вот такие, брат, дела.

      Мать детишек привезла:

      Тотчас те ко мне сбежались,

      Сразу разочаровались:

      Как и все мы, ей-же-ей

      Я – из мяса и костей!

      И твержу я с этих пор,

      Словно греков древних хор:

      Хоть малиной не корми,

      Да в Малинники возьми!

      Первый визит

      Гоголь, прибывши в столицу,

      Тотчас к Пушкину пошел.

      Не чего-то там добиться:

      Он пред ним благоговел.

      Только глянуть на него –

      И не надо ничего!

      Только увидать – не надо

      Никакой другой отрады,

      Никакой другой награды!

      Закусивши удила

      Шел – а робость все росла.

      Перед дверью постоял –

      И в сторонку отбежал…

      Вот кондитерская-пицца.

      Он заходит и садится.

      Тяпнул рому да ликеру;

      Нализался классик скоро.

      И пошел окрест бродить.

      Думая, как дальше быть.

      Находился до чертей –

      Заболели ноги,

      И опять у тех дверей

      Он стоит в итоге.

      Постучал: – Хозяин дома?

      (До сих пор остатки рома

      В голове еще играли

      И бояться не давали).

      – Спит уже! – сказал слуга.

      – Мял словесности луга?

      А слуга в ответ заржал:

      – Да, трудился – банк держал!

      На даче у Дельвига

      Дельвиги снимали дачу

      Где Крестовский перевоз,

      Выбрав место наудачу

      В царстве тени и стрекоз.

      Гости не переводились,

      Шум и крик стояли днем.

      В спорах накрест-крест сходились

      И сражались с огоньком.

      Бузотерили, бузили,

      Не щадили сгоряча.

      Где предел бунтарской силе,

      Раззудившейся сплеча?

      Споры не пусты, не мелки –

      Это каждый здесь постиг.

      Пушкин был в своей тарелке –

      Загорался что ни миг.

      Шли в гостиной разговоры:

      Франция, глядите, вновь

      Поднялась, пролила кровь, —

      И вокруг не гаснут споры.

      А печать набрала в рот

      Иль воды, иль что похуже.

      Тот письмишко принесет,

      Тот – на баррикадах вчуже.

      Пушкин – первый, как всегда,

      Весельчак