Тополята. Владислав Крапивин

Совесть у Теньки была спокойна. До той поры, пока Виталя не сказал про возможность обрушения. Но… скоро Тенька прогнал из души опасение. В конце концов, если эти тик… тек… тонические плиты миллионы лет лежали спокойно, с какой стати они начнут двигаться именно сейчас?..

      Надо было вернуть велосипед Шурику. Тенька подкатил к дому, задрал голову к балкону второго этажа:

      – Шу-урик!

      Тот выглянул, кивнул:

      – Сейчас…

      Вдвоем они повели «Кузнечика» к «стойлу», то есть к сараям, где у здешних жильцов хранилось всякое имущество. Шурик запер «коняшку», вернулся и вдруг сказал:

      – Хочешь, пойдем к нам?

      – Зачем? – Раньше Шурик Черепанов никогда не звал его к себе.

      – Ну… так. Мама пирожки с капустой жарит…

      – Не-е… Я не хочу.

      То есть пирожки – это очень даже неплохо, но…

      – Как я в таком наряде… Мама скажет: «Оборванец явился…» – Тенька пошевелил плечами с ветхими лямками комбинезона.

      – Подумаешь! Не видала тебя мама, что ли?

      Но одно дело, когда мама Шурика видела Теньку на дворе, среди потрепанной ребячьей компании, а другое – у себя дома, рядом с аккуратным, чистеньким сыном. Шурик-то был в летнем адидасовском костюмчике с лампасами и белыми трилистниками на синей блестящей ткани. В общем, такой, каким и полагается быть сыну институтского работника, который называется «доцент».

      – Не, Шурик, я правда не хочу… – Тенька вдруг почувствовал, что устал. Присел в одуванчики, прислонился затылком к поленнице (тут всюду были сложены дрова, потому что в некоторых домах сохранились печки).

      Шурик не уходил. Стоял в двух шагах и нерешительно смотрел на Теньку. И в Теньке тоже шевельнулась нерешительность… и виноватость. И чтобы она не царапала потом, Тенька выговорил:

      – Шурик… ты это… извини меня…

      Тот раскрыл коричневые глазища:

      – За что?!

      – Ну, потому что… недавно… мама сказала: «Чем в комнате торчать, попросил бы у Шурика велосипед и покатался…» А я ей: «Да ну, он жадина…»

      – Почему? Я же…

      – Ну, так сболтнулось… Слышал недавно, как ты не дал кататься Егорке…

      – Ему же нельзя! Еще шов не зарос после аппендицита!

      – Я и забыл про аппендицит… Да и вообще, брякнул сдуру… не обижайся…

      – Да ладно тебе… О чем говорить… – пробормотал Шурик. Встряхнулся: – Подожди, я сейчас…

      Он вдруг бросился к соседней поленнице, сложенной у кирпичной стенки. Ловко забрался по торчащим бревнышкам на гребень, покачался на краю. Гибкий, как маленький гимнаст из книжки «Гуттаперчевый мальчик». Похоже, что он, как и Тенька, ничуть не боялся высоты. Потом Шурик шагнул к стенке, покачал и вынул два кирпича. Что-то достал из открывшегося тайника, спрятал под рубашку. И плавно спрыгнул (просто слетел, как птица!) к Теньке. Присел на корточки. Оттянул на животе рубашку:

      – Вот…

      В траву упали плотные брусочки пенопласта.

      Тенька… он и удивился, и засмущался: выходит, Шурик что-то