Тополята. Владислав Крапивин

на своем месте. Мой номер у вас есть. Если что – звоните сразу…

      – Да… хорошо…

      – Я вас провожу до подъезда. Чтобы забрать свой вицмундир…

      Несколько часов Тенька и мама, обнявшись, провели на диване. За крепко запертой дверью. Почти все время молчали. В начале шестого позвонили в дверь Куликов и… отец. Оказалось, отец прилетел на заводском вертолете по звонку участкового. Как выяснилось потом, Куликов сообщил инженеру Ресницыну, что не может допустить прыганья мальчиков на двор с высоты шестого этажа. Это, мол, нарушает общественный порядок и нервирует жильцов на вверенной ему, участковому, территории… Теперь они шагнули через порог вдвоем. Отец посмотрел на Куликова и тихо спросил:

      – Михаил Аркадьевич, ну а вы-то зачем? Я сам как-нибудь…

      – Дак ведь служба… – деликатно вздохнул подпоручик.

      – Михаил Аркадьевич… мы офицеры. Я даю слово, что не предприму… никаких действий…

      – Ну и добро, – как-то по-простецки согласился участковый и шагнул назад. А перед тем как уйти, подмигнул Теньке.

      Это подмигиванье не подбодрило Теньку. Он затравленно глянул на того, кто недавно был «папа», а потом стал «отец» или просто «он». И прежний – тот же, что в полдень – страх навалился на Теньку. И так же быстро исчез. Чего было бояться? Тенька знал, что делать! Снова засвистело в ушах.

      Тенька опять ударил спиной балконную дверь и вскочил на перила. И вновь оказалась вокруг спасительная, нестрашная пустота. Но в тот же миг метнулась мама, обхватила его за ноги, стиснула…

      Отец смотрел издалека. Сказал спокойно:

      – Степан, не дури. Я не потащу тебя против воли… Ирина, где здесь писчая бумага?

      – Что?.. Где всегда… – сбивчиво отозвалась мама. И сдернула Теньку с перил.

      Но в комнату они не пошли. Смотрели, как отец взял с полки несколько чистых листов, сел к столу, поцарапал вынутой из-за пазухи авторучкой. Что-то бормотнул, пересел к столику с компьютером. Включил, защелкал клавишами.

      Щелкал долго. Затем вставил бумагу в принтер. Принтер не хотел включаться, отец, кажется, чертыхался. Принтер загудел, выдал два листа. Отец перечитал, расписался. Все это – при общем молчании.

      Один лист он сложил и убрал во внутренний карман. Другой положил на край столика.

      – Ирина, возьми. Это заявление, что я не претендую на совместное проживание с сыном. Наверно, будет новая волокита в суде, но… что ж… – И резко встал. – А компьютер… извини уж… я скоро заберу, это мое имущество. В своей работе я без него как без рук… Через месяц я насовсем переезжаю в Светлокаменск.

      – Бери, что хочешь… – сказала мама. Все еще с балкона.

      Отец пошел из комнаты и обернулся на пороге. Зачем-то включил свет.

      – Степан…

      – Что? – дернулся Тенька. Отец смотрел непонятно. На бледной щетинке скул и на белесых ресницах от лампочек блестели искры.

      – Ничего… – негромко сказал отец. – Смотрю… Да – сын… – И ушел.

      Что-то нехорошо царапнулось в Теньке. Он чуть не заплакал. А мама в это время отчаянно читала оставленный