Мрак в конце тоннеля. Владимир Колычев

с прогулки. Только худосочный никуда не ходил. Как закутался в одеяло с самого начала, так до сих пор и сидит, о чем-то думает.

      – Холодно, спрашиваю? – повторил я вопрос.

      – Ну, есть немного, – виновато улыбнулся парень, непонятно почему дернув ногой.

      Может, голосовые связки у него напрямую связаны с двигательным нервом. Или центральная нервная система барахлит.

      Еще причиной такого взбрыка могло быть наркотическое опьянение. Тем более что бледность лица можно было считать одним из признаков такой оказии. Но зрачки у парня вроде бы не расширены и не сужены, глаза не мутные и покраснения в них не наблюдается. И речь не замедленная.

      – В армии служил?

      – Нет.

      – Понятно.

      – А что армия дает? – с невнятным чувством превосходства спросил он. – Бегать и стрелять я и так умею.

      – «Контр Страйком» увлекаешься?

      – Да так, чуть-чуть. В основном в пейнтбол играю. У нас команда самая лучшая…

      – И в окопах мерзнете, да?

      – Да нет, пока что без окопов. Хотя есть идеи…

      – Какие идеи? В армии приказ, а не идеи. Запрут на полигон на целую неделю, в мороз; сначала окопы роешь, потом сидишь, мерзнешь… Это жизнь, а твой пейнтбол – баловство.

      – Ну, баловство, не баловство, а многие солидные люди в него играют.

      – Менеджеры среднего звена?.. Потому что в армии не служили, потому и балуются.

      – А вы, случайно, не из военкомата?

      – Точно, специально билет за девять тысяч купил, чтобы тебя здесь агитировать… – в саркастической ухмылке скривил я губы.

      – А в окопах когда мерзли? В сорок первом?

      Я недовольно повел бровью. Разговорился парень, дерзить начал. За такое и подзатыльник отпустить не грех. Но лучше, конечно, обойтись без этого. И разговор нужно закончить: на идиотские вопросы отвечают только идиоты, а я пока что в здравом уме. Поэтому пришлось сделать вид, что у меня к собеседнику нет никакого интереса. Все, нет его больше, умер он для меня.

      – Вы обиделись? – догадался парень.

      Как ежик складывает колючки, так и он сбавил тон. И вину свою, похоже, осознал.

      Я промолчал. Он еще даже не извинился, чтобы я мог опуститься до разговора с ним.

      – Не знаю, что на меня нашло.

      Но я по-прежнему делал вид, что не замечаю его.

      – Извините, я не хотел вас обидеть.

      – Ничего, бывает, – снизошел я.

      И достал из кармана куртки плоскую из нержавейки фляжку с коньяком, свинтил пробку, сделал несколько глотков из горлышка.

      – От радиации защищаетесь? – угодливо спросил проштрафившийся сосед.

      – А то! – скупо кивнул я. – И еще согревает хорошо…

      – А что там, коньяк?

      Я заметил, как шевельнулись его ноздри. Видно, учуял ароматный запах проспиртованной дубовой бочки.

      – Угадал.

      – Я бы тоже не отказался.

      Я сделал вид, что не понял намек.

      – Между