Итальянский секретарь. Калеб Карр

понимать.

      – Я бы на вашем месте оставил эти вопросы до рандеву, доктор. Если не возражаете.

      Я посмотрел на него дружелюбно и пытливо:

      – Рандеву?

      – Да. На самом деле нам повезло – мы собирались остановиться через несколько минут, и тогда мы были бы гораздо уязвимее.

      Заметив, что Холмс уже сделал свое дело, я сказал:

      – Ну хорошо, теперь я точно знаю, что вы не собираетесь объяснять свою загадочную фразу, так что давайте двигаться. На одно купе назад, а, Холмс? Подальше от очередного фейерверка.

      – Совершенно с вами согласен, Ватсон, – ответил Холмс, наконец-то догоняя меня со своим багажом.

      Молодой офицер, наблюдая, как мы перебираемся на новое место, произнес:

      – Мы сейчас вновь тронемся, но, как я уже сказал, скоро опять остановимся – и на этот раз, я полагаю, по гораздо более приятному случаю.

      С этими словами он убежал вперед. Вокруг нас перекрикивались; я не все разбирал, но, во всяком случае, эти крики не сообщали о поимке безумца, чье искаженное лицо запечатлелось у меня в памяти. Мы заперлись в купе, и через несколько секунд поезд опять тронулся.

      – Подумать только, Холмс! – сказал я. – Он ни единого слова не сказал в объяснение этого чудовищного дела!

      – Нет, – отозвался Холмс, вынимая из карманов невзорвавшуюся бомбу и остатки фитиля и раскладывая их на носовом платке, который расстелил на свободном сиденье. – Только не говорите мне, что вас это удивляет. Мы до сих пор не знаем точно, кто они такие, а теперь еще это «рандеву»!

      – Нелепица, – вот все, что я мог сказать; я подошел к Холмсу и начал разглядывать устройство, созданное, по-видимому, чтобы убить нас. – Эта вещь хоть что-то говорит о том, кто на нас покушался?

      Холмс, кажется, не особенно обольщался надеждой.

      – Табак, популярный в юго-восточной Шотландии. Недорогой сорт с ярко выраженным вкусом и запахом.

      – Холмс, я не об этом спра…

      – Но все равно, это вдвойне смешно, Ватсон, – наше расследование началось с табака, а едва мы начали припоминать историю королевы шотландской и ее противников, как человек, похожий на горца-фанатика, бросает в нас эту штуку…

      – «Похожий»? – изумился я. – Если это всего лишь копия, не хотел бы я встретиться с оригиналом.

      – Да и я тоже… – Холмс замолк, продолжая разглядывать бомбу и осторожно разбирать ее. – Пироксилин, «бумажный порох», – сказал он, отщипывая кусочек. – Вы, конечно, заметили?

      – Заметил, – отвечал я. – Я впервые столкнулся с ним в Афганистане, когда мы начали пользоваться винтовками Армстронга. Если бы тот, кто сделал эту бомбу, знал свое дело, он понял бы, что пироксилин гораздо опаснее черного пороха. С такими пропорциями, будь запальный шнур должной длины, бомба взорвалась бы в броске, и сам бомбист, скорее всего, тоже бы погиб.

      Холмс втянул носом характерный запах азотной и серной кислоты – ими пропитывают обычный хлопок, применяемый артиллеристами для пыжей, чтобы превратить его в пироксилин для увеличения взрывной силы.

      – Да,