Стихотворения. Юрий Поликарпович Кузнецов

«Этого не может быть – стрелы Аполлона смертоносны, Аполлон не щадит никого». Господа критики все же соврали: Геракл однажды открыто боролся с Аполлоном за дельфийский треножник – и после остался в живых.

      Но дело вовсе не в этом, а в том, что Юрий Кузнецов вполне точно показал происхождение своего гения (употреблю это слово не в современном, а в античном значении).

      Кого Аполлон обстреливал златыми стрелами? Обычных людей (например, детей Ниобы). Титанов. Наконец, Гигантов. Обычные люди и Титаны – не подходят (по разным причинам), но зато самое то – Гиганты. Исчадья крови Урана, впечатляющие полумужики-полузмеи (кстати, змея – всенепременный признак поэзии Кузнецова, фактический тотем Кузнецова). Истребленные «новыми богами» – но не до последнего корня. Возможно, впоследствии выжившие потомки Гигантов были крещены. У лирического героя Кузнецова – постоянная кровная память Гиганта: «Мать-Вселенную поверну вверх дном», «будешь ты мелководьем брести, по колено сгнивая в пути» (не стану ворошить родовую коллизию сего героя – а она очень показательна и в малейших деталях соответствует античному сюжету с Гигантами).

      Почему бы потомку Гигантов не сохранить в качестве трофея, семейной реликвии – золотую стрелу Аполлона?

      Отчего бы ему не отправить ее в лоб поэту, талантливому кубанскому парню – в знак дружеского приветствия и как свидетельство избранности, отмеченности?

      (Эстафета стрелы: от Аполлона – к Гиганту, затем к его потомку, наконец – к поэту).

      Как, при каких обстоятельствах мы бы еще узрели, узнали, опознали самую настоящую, подлинную, аутентичную стрелу Аполлона?

      Кирилл Анкудинов

      Стихотворения

      Деревянный журавль

      Тихий край. Невысокое солнце.

      За околицей небо и даль.

      Столько лет простоял у колодца

      В деревянном раздумье журавль.

      А живые – над ним пролетали

      И прощально кричали вдали.

      Он смотрел в журавлиные дали

      И ведро волочил до земли.

      Но когда почерневшую воду

      Тронул лист на немытой заре,

      Он рванулся и скрылся из виду

      И… зацвел на далекой земле.

      Ослепленный алмазною пылью,

      Он ветвями на север растет.

      Ему рубят широкие крылья

      И швыряют в дорожный костер.

      А когда журавлиная стая

      На родимую землю летит,

      Он холодные листья роняет

      И колодезным скрипом скрипит.

1967

      Отсутствие

      Ты придешь, не застанешь меня

      И заплачешь, заплачешь.

      В подстаканнике чай,

      Как звезда, догорая, чадит.

      Стул в моем пиджаке

      Тебя сзади обнимет за плечи.

      А когда ты устанешь,

      Он рядом всю ночь просидит.

      Этот чай догорит.

      На заре ты уйдешь потихоньку.

      Станешь ждать, что приду,

      Соловьем засвищу у ворот.

      Позвонишь.

      Стул в моем пиджаке

      Подойдет к телефону,

      Скажет: