Дочь пирата. Гэлен Фоули

поклонники, балы, пикники, расточительные покупки… Серафина старалась казаться бесшабашной, когда нервничала или трусила. Дариус догадывался о причине ее эскапад: Серафину подталкивало к ним приближение свадьбы.

      «Неужели я допущу, чтобы этот тщеславный грубиян дотронулся до нее своими ручищами?» – подумал Дариус, кипя от ярости. Ему хотелось рассказать ей прямо сейчас о том, что он узнал, и успокоить ее. Но Дариус должен были молчать. Когда все закончится, Серафине станет известно, какой дар он преподнес ей.

      Быстро пройдя по коридору, они очутились напротив деревянной панели между двумя высокими хозяйственными полками. Дариус остановился напротив нее, пробежали пальцами по стыку, сильно нажал и быстро отступил, когда она с громким щелчком открылась.

      Едва панель скользнула в стену, как за ней открылся полумрак спальни принцессы.

      Дариус увидел, как фиалковые глаза расширились, потом потупились. Девушка побледнела.

      Поняв, что он имеет тайный доступ в ее покои, принцесса, конечно же, возмутится. Но она промолчала.

      – Подручные Сен-Лорана все еще на свободе, – объяснил Дариус. – Я не хочу выпускать вас из поля зрения, ваше высочество.

      – Вам ничего не нужно объяснять, Сантьяго. Я полностью полагаюсь на вашу честь.

      Ее слова польстили ему.

      – Кому еще известно об этой панели?

      – Никому, ваше высочество.

      Архитектор давно умер, король, вероятно, позабыл о панели, а своему преемнику на посту капитана королевской гвардии Дариус об этой двери не сообщил. Он ничего не имел против Орсини, но в том, что касалось принцессы, не доверял никому. Дариусу никогда не приходило в голову нарушить ее уединение, но большинство мужчин не обладали его железной выдержкой.

      Серафина царственно прошествовала в свою спальню. Закрыв за собой потайную дверцу, Дариус вошел за Серафиной в ее волшебный чертог.

      Дождь монотонно стучал в стекло. Пышные цветы стояли на подоконниках и на полу вдоль окон. Постель принцессы казалась прелестным облаком из белого легкого тюля, который, спускаясь каскадами на розовые атласные простыни, защищал нежную кожу королевской дочери от москитов. На пышных подушках изголовья спала, свернувшись клубочком, белая персидская кошка. Серафина пересекла комнату и открыла дверь в будуар. Поток света, лившийся оттуда, озарил полутемную спальню. Дариус помедлил, наслаждаясь чарующим зрелищем. Возле постели висела разукрашенная птичья клетка. Крохотная дверца ее была распахнута настежь. Дариус заметил, что маленький попугай внимательно наблюдает за ним с жердочки над окном. Внезапно откуда-то выпрыгнула обезьянка, и Дариус вздрогнул от неожиданности. Она заверещала, пугая незваного гостя, но быстро притихла и начала кувыркаться на спинке кровати. «Неблагодарное существо!» – подумал Дариус, вспомнив, что сам подарил ее Серафине на пятнадцатилетие. И сказал тогда, что они похожи. С обезьянки он перевел взгляд на прикроватный столик с женскими безделушками. Головная щетка… раскрытый роман… флакончики с духами…

      В этот момент в дверном проеме возник