Дочь пирата. Гэлен Фоули

не решаясь вонзить ее в тело Дариуса.

      – Теперь замри, – предупредила Серафина, оттягивая момент укола. – Больно не будет. Разве что чуть-чуть.

      Дариус нетерпеливо вздохнул.

      – Как вам заблагорассудится, ваше высочество. Полагаю, вы знаете, что делать.

      Серафина поморщилась и бросила гневный взгляд на его затылок, но дерзкое замечание побудило ее наконец к действию. Она вонзила иглу в бронзовую кожу.

      – Ох! – воскликнул Дариус, когда принцесса протолкнула иглу дальше.

      – Ага, все-таки в тебе есть нечто человеческое!

      – Пожалуйста, смотрите, что делаете.

      – Неблагодарный, – ворчливо отозвалась она. Ладони ее увлажнились от напряжения, но пальцы не дрожали. Серафина тщательно стягивала нитками края раны и была так поглощена своим занятием, что не замечала крови, заливавшей ее руки. Она немного успокоилась, лишь завязав последний узелок и обрезав нитку ножницами. Потом прижала к шву сухой лоскут и промокнула кровь.

      – Ну вот и все. Как ты себя чувствуешь? – спросила принцесса, смывая кровь с рук во втором тазике.

      – Лучше.

      – А теперь окажи мне милость: пообещай несколько дней не очень двигать плечом.

      – Разумеется, – иронически отозвался Дариус.

      – Ты просто невозможен! – рассердилась Серафина, вновь оглядев свою работу.

      Теперь, покончив с делом, было вполне естественно погрузить пальцы в его волосы, взъерошить их… нежно поцеловать Дариуса в висок.

      – Ты держался очень храбро, – лукаво заметила девушка.

      Только когда Дариус запрокинул голову и посмотрел на нее долгим взглядом, принцессе пришло в голову, что, возможно, она опять ведет себя с ним слишком настойчиво и откровенно. Серафина вспыхнула от смущения. Она ведь больше не дитя, которое когда-то забавлялось тем, что карабкалось на него и прижималось к мощному телу, словно Дариус был ее ручным зверем.

      Отвернувшись от него, принцесса проговорила с нарочитой беспечностью:

      – Не бойся, Сантьяго. Я не собираюсь снова вешаться тебе на шею.

      Сказав это, она решительно взяла ножницы и стала быстро резать чистую простыню на узкие полосы, чтобы перебинтовать рану, и внезапно охнула.

      – Что случилось? – встревожился Дариус.

      – Я повредила себе руку, когда разбила лицо Филиппу, – неохотно ответила Серафина.

      – Что? – недоверчиво рассмеялся Дариус.

      – Думаешь, я шучу? Я ударила его моим перстнем. Посмотри! – Она подошла к нему и показала пораненную левую руку.

      Дариус осторожно взял ее крепкими теплыми пальцами и внимательно осмотрел.

      Золотая филигранная оправа обручального кольца согнулась от удара. Бриллиант величиной с желудь почти выскочил из пазов, а золотой обруч слегка перекосился и врезался в нежный пальчик.

      – Я ударила его кулаком в челюсть. Поэтому мне и удалось вырваться. А потом я убежала от них в лабиринт, надеясь там спрятаться. Я всегда так скрывалась от гувернантки.

      Дариус