Грань бездны. Роман Глушков

от собранного Вседержителями Неутомимого Трудяги, который не нуждался в техническом обслуживании, а если ломался, то уже раз и навсегда, все остальные механизмы в нашем мире сооружались людьми. И как следствие этого, подлежали ремонту. У нас в трюме имелся запасной комплект всех ключевых штанг, а для Гуго их замена была и вовсе плевым делом. Но сегодня с этим возникли кое-какие трудности.

      Штанга сломалась в момент, когда я вращал штурвал, а «Гольфстрим» менял направление. Поэтому буксир не вышел из поворота, а отклонился от курса еще больше. И пока мы с де Бодье останавливали машину, она успела зарыться передними колесами в песчаный бархан и увязла в нем. Вдобавок к нашей беде нежданно-негаданно налетел Гаденыш – сухой порывистый ветер, дующий с Великого Западного плато. Чтобы отъехать назад и добраться до поврежденной штанги, нам нужно было перекидать целую гору песка. Но тот, как назло, беспрерывно сыпался на нас с вершины бархана и сводил на нет все наши старания.

      Мы с Сенатором орудовали лопатами как угорелые. Но это был натуральный сизифов труд – изматывающий и бессмысленный одновременно. Пришлось оставить его до тех пор, пока буря не утихнет. Благо, по всем приметам, она не должна была затянуться надолго.

      Не успели мы утереть пот, как Малабонита, которая во время аварийных остановок всегда несла вахту на марсовой вышке, вдруг проорала «Тревога!». Указывала она при этом куда-то за бархан. Мы не мешкая забросили лопаты на палубу, потом забрались туда сами и столь же поспешно подняли трап.

      Физз тоже вел себя беспокойно: яростно шипел и скреб когтями палубный настил. Что напугало варана и Долорес, я уже понял. Выкрикнув единственное предупреждение, она сразу примолкла и больше не проронила ни слова. Это означало, что неподалеку от «Гольфстрима» появилась не стая камнеиловых гиен и не подозрительная группа всадников, которые заметили бы нас издали до того, как расслышали наши крики, а змей-колосс.

      С этой тварью все обстояло с точностью до наоборот. Подслеповатая, она тем не менее обладала отменным слухом. Продолжай мы шуметь, исполинский змей учуял бы наши голоса и незамедлительно направился бы сюда. Когда трехтонная чешуйчатая рептилия двигалась, она слышала уже не так хорошо, потому что сама ползала далеко не беззвучно. Но если она замирала на месте, ее чутье резко обострялось.

      Змеи-колоссы частенько атаковали движущийся транспорт, принимая его сослепу за стадо бегущих рогачей или иных копытных обитателей пустошей. Впрочем, редко когда эти атаки заканчивались для рептилий успешно. Усиленные железные борта, огромные колеса с шипами и палубные орудия-баллестирады оберегали перевозчиков в пути. Однако при вынужденных остановках – как, например, сейчас – мы могли уповать только на последний способ обороны. И то без особой надежды. Проворства ползучему гиганту не занимать, и если у нас не выйдет поразить его первыми выстрелами, он успеет взобраться на палубу. После чего нам останется только сигануть в укрепленный трюм, задраивать