Нам выходить на следующей. Маша Трауб

– «пойдем».

      Они вышли, а две женщины – две жены одного мужа – так и сидели рядом, одинаковым жестом сложив руки на коленях. Сидели и молчали.

      – А ты Катя? – спросила молодая женщина.

      – Да, – ответила Катя.

      – А меня ты помнишь? Ты у нас жила.

      – Помню.

      – Я не хотела, чтобы ты уезжала. Ты смешная была маленькая.

      – А я хотела, чтобы ты была моей старшей сестрой.

      – Вы где живете?

      – У моей подруги. Она отсюда, из Орджоникидзе. Мы в Москве вместе учимся.

      – Хорошо. Надолго приехали?

      – Не знаю.

      – У мамы ноги болят. Раньше еще ничего было. А три дня назад – после похорон – почти совсем отнялись. Еле-еле ходит. Не знаю, что делать, – пожаловалась Нина.

      – Может, пройдет? А у моей мамы руки болят. Артрит. И нога. Во время войны ее ранило.

      – Да, я знаю, а мой отец ей ногу спас. Никто не верил, что она ходить будет, а он – верил.

      – А я ничего про это не знала.

      – А ты работаешь или учишься?

      – Курсы машинисток-стенографисток заканчиваю. Работаю. Дома печатаю. А ты?

      – А я медсестрой работаю. В нашей больнице. Где отец работал.

      – Мы опоздали на похороны…

      – Ничего. Главное, что приехали. А похороны хорошо устроили. Людей много было. Из других городов приехали. Памятник обещали поставить. Нам деньгами помогли. Папины друзья и пациенты. А жених у тебя есть?

      – Нет. Что ты! А у тебя?

      – Есть. Посватался, когда еще отец жив был. Успел. Собирались свадьбу играть. А сейчас нельзя. Ну ничего, подождем.

      Из комнаты вышла Алла Сергеевна:

      – Ниночка, спасибо, что позвонила. Пусть Катя с тобой побудет, а я на кладбище съезжу, ладно?

      – Мам, давай я с тобой? – попросилась Катя.

      – Не надо. Я одна хочу. Я вернусь за тобой.

      Алла Сергеевна ушла, а Катя, как в детстве, осталась с Ниной. Помогла ей приготовить, посуду помыла.

      – Мамочка, пойдем обедать. Давай потихоньку. У нас Катя, дочь Аллы Сергеевны. Помнишь Катю? – Нина осторожно вела мать по коридору на кухню.

      Катя встала, когда на кухню, тяжело ступая, вошла пожилая женщина. Она села на стул. Нина налила в тарелку суп и поставила перед матерью:

      – Мамочка, давай поешь.

      Женщина взяла кусок хлеба и накрошила в суп кусочками. Ложкой подцепила размокший мякиш и с усилием поднесла ложку ко рту.

      – Мама, еще ложечку, – уговаривала мать Нина. – Ты тоже ешь, – сказала Нина Кате.

      Сама Нина встала и поставила на плиту большую турку. Насыпала кофе, налила воды. Стояла и смотрела, как поднимается пенка. Поставила на стол три чашечки. Разлила кофе. Катя отхлебнула. Кофе был крепкий, горький и горячий. Катя обожгла язык и поморщилась. Вдруг женщина кивнула головой в сторону Кати.

      – Что, мамочка? – подскочила Нина.

      Женщина указательным пальцем показала на Катину чашку.

      – Допьешь, переверни чашку на блюдце. От себя, – сказала Нина Кате.

      – Зачем?

      – Мама