Моноклон (сборник). Владимир Сорокин

прошептал?

      – Да.

      – И что потом? – всхлипнула Малавец.

      – А потом он стал двигаться во мне.

      – Двигаться?

      – Двигаться.

      – Двигаться?

      – Двигаться.

      – И двигаться?

      – Двигаться.

      – А потом, а потом?

      – А потом он стал кончать в меня.

      – Кончать?! Стал?!

      – Кончать. И стонал.

      – Стонал?!

      – Стонал и повторял: «Я забил в тебя, киса».

      – Я забил в тебя?! – вскрикнула со всхлипом Малавец.

      – Забил.

      – Забил?!

      – Забил.

      – За-бииииииииииииииииииил! – проревела Малавец, закатывая глаза.

      Сотникова напряженно замерла.

      Конвульсии охватили субтильное тело Малавец, из открытого рта рвалось рычание. Пальцами она вцепилась в плечо Сотниковой. Та сидела, словно окаменев, косо поглядывая на дрожащие ноги Малавец.

      Наконец, Малавец перестала дергаться, отпустила плечо Сотниковой, прижала ладони к разгоряченному лицу:

      – Все… все… все…

      Сотникова со вздохом облегчения слезла со стола, взяла сигарету и закурила, прохаживаясь по кабинету.

      – Все… – Малавец посидела на столе, пошевелила ногами в строгих черных туфлях, медленно спустилась со стола, сделала несколько шагов, остановилась.

      На ее щеках багровели два пятна. Статная Сотникова прохаживалась, куря, не обращая на Малавец внимания. Та взяла со стола свою пудреницу, подержала в руках, резко закрыла:

      – Не буду. Дай-ка мне, что ли, сигаретку.

      Сотникова дала, поднесла огня.

      Малавец закурила. Лицо ее сразу посерьезнело.

      – Вот так, Катя, – она взяла себя за локти.

      – Мне пора работать, – Сотникова быстро и жадно докурила, сунула окурок в пепельницу.

      – Да… – Малавец шарила прозрачными глазами по кабинету, словно видя его впервые.

      Сотникова отперла дверь, заглянула в секретарскую. Зоя сидела за своим столом и блестящими металлическими щипцами правила себе ресницы. – Лапшин, два раза. Маркович и таможня, – доложила она.

      Сотникова вернулась в кабинет.

      – Кофейку у тебя выпью? – спросила Малавец, попыхивая сигаретой, но не затягиваясь.

      – У нас машина кофейная сломалась, – соврала Сотникова. – И у меня завал работы.

      – Ладно, в «Кофемании» попью, – Малавец бросила недокуренную сигарету в пепельницу, взяла свою сумку. – Проводи уж меня.

      Сотникова неохотно кивнула.

      Они вышли из кабинета, двинулись по коридору.

      – Спасибо, – Малавец вдруг обняла Сотникову за белую талию.

      Сотникова шла целеустремленно, не реагируя.

      – Я ведь Любку, уборщицу нашу бывшую, уговаривала. Не уговорила. Выгнала дуру к чертовой матери. А блядищ он не терпит…

      Впереди, в зале гипермаркета раздались истошные женские крики.

      – Чего это? – пробормотала Малавец.

      – Не знаю… – нахмурилась Сотникова, ускоряя шаг. – Кошелек, что ли, у кого-то вытащили…

      – Щас воровство карманное просто жуткое, – покачала головой Малавец, отставая. – Кризис, естественно.

      Они вышли