Мы к Вам приедем (сборник). Дмитрий Лекух

– за дорогу.

      Жора с нами чокнулся стаканом с предусмотрительно захваченным томатным соком.

      Опыт, блин.

      Он уже, вроде как, с Али года четыре ездит.

      Тут привыкнешь.

      Водка привычно обожгла небо, прокатилась теплом по пищеводу.

      Я – еще раз поежился и глянул вниз.

      Там темнело.

      В некоторых деревеньках уже даже огни горели.

      Вот, думаю.

      И здесь люди живут…

      …Видимо я это вслух подумал, потому что Жора засмеялся.

      – Здесь, – говорит, – не живут, студент. Здесь жопой в небо утыкаются. И хрен его знает, зачем им, этим идиотам, все это надо. Это не деревни, Данил, деревни тут давно повымерли. А то, что ты видишь, – это дачники сезон открывают. Середина апреля все-таки…

      – Я вот тоже, – вздыхает Гарри, разливая по второй, – ни хрена этот народ понять не могу. Вот скажите мне, в чем смысл тарахтеть больше ста пятидесяти верст от Москвы, чтобы потом круглые выходные жопой в небо утыкаться?

      – Да может, – жмет плечами Али, – они так к земле пытаются привыкнуть. Типа, – заранее. Все равно все там будем. А если серьезно, – так и вправду дикость какая-то. Ну нравится, допустим, тебе в земле ковыряться, так посади цветы, клубнику там, чтоб детишки прямо с грядки ее есть могли, кусты какие ягодные. Но ведь – не картошку же, блин, с морковкой. Ни экономического смысла никакого, ни душе радости. Да ну их на фиг, давайте выпьем лучше. За великий и могучий футбольный клуб «Спартак» Москва, к примеру.

      – Достойный тост, – поддерживает друга Гарри.

      Я молча соглашаюсь и присоединяюсь, естественно…

      – А за победу у вас не пьют? – интересуется Жора, наливая себе второй стакан томатного сока.

      – За будущее – вообще пить не надо, – серьезно отвечает Гарри. – Примета дурная.

      – Ну, значит, – Жора жмет плечами, – и не будем. Тогда давайте, мужики, выпейте уж, пожалуйста, за землю, на которой сейчас стоим. За сердце России. Потешьте старика. Это я к тому, что мы на Рязанщине, между прочим. У меня матушка-покойница из этих мест, так что – знаю, что говорю.

      Гарри пожал плечами, но рюмку все-таки поднял.

      – За Рязанщину выпить – это всегда пожалуйста, – говорит. – Земля красивая, чего уж там. Русская такая, все как положено, с холмами, с березками, с ельником. Серега Есенин из этих самых мест к тому же. Но вот сердцем России признать ее – не готов, извини, Жор…

      – А что, – удивляется водила, – ты тогда, Игорек, сердцем России полагаешь?

      Гарри удивленно поднял брови и голову назад откинул, будто только что прямой в челюсть пропустил.

      Несильный такой.

      Останавливающий.

      – Москву, – говорит, – конечно. Разве может быть еще что-то более важное для державы-то?

      – Ну, Москва, – морщится Жора, – это само собой. Я о другом тут толкую, если ты не понимаешь…

      – Жора прав, – неожиданно скупо резюмирует Али. – Давайте махнем за Рязанщину, и я попытаюсь объяснить. А то водка уже согрелась на фиг…

      Махнули.

      – Москва, –