Черный Леопард, Рыжий Волк. Марлон Джеймс

ценного? Мальчик, рожденный свободным от работорговца? Он не твой собственный?

      – Он дорог мне.

      – Это не ответ.

      Я поднялся.

      – В данный момент мясо в вашей истории там, где вы не желаете говорить, а кость – где говорите.

      – Тебе необходимо знать, чтобы работать на меня? Говори откровенно.

      – Нет, ему не надо, – сказал Леопард.

      – Нет, мне не надо. Только ты ищешь ребенка, кто три года как пропал. Он может быть за Песочным морем, или крокодил давным-давно его высрал в Кровавое болото, мог, насколько нам известно, затеряться в Мверу. Даже если он еще жив, он будет ничем не похож на ребенка пропавшего. Вполне может жить под другой крышей, называть другого отцом. Или четверых.

      – Я не его отец.

      – Это твои слова. Может, он теперь в рабстве.

      Барышник сел передо мной.

      – Ты хочешь, чтоб мы занялись поисками. Так скажи мне правду. А тебе нравится словами в меня кидаться.

      – О чем?

      – Каждому мужчине тут не повезло на войне. Каждую женщину тут купят, и жизнь ее пойдет получше. В конце концов, живи они хорошо, так не оказались бы на невольничьей повозке.

      – Он ничего не говорил, почтенный Амаду, это просто у него привычка такая, – запричитал Леопард.

      – Не говори за него, Леопард.

      – Да уж, Леопард, не говори за меня.

      – Ты был рабом, нет?

      – Мне не надо совать нос в дерьмо, чтоб понять, что оно воняет.

      – Справедливо. И все же кто ты такой, чтоб я тебе свою жизнь расписывал? Ты тот, кто станет искать, и найдет, и вернет жену, даже если ей ее же муж глаза вырезал. У каждого, кто сейчас здесь сидит, есть цена, достойный Следопыт. А твоя и вовсе может оказаться дешевой.

      – Что у тебя есть от мальчика?

      – Нет, не так быстро. Мне только лишь нужно знать, что предложение тебя цепляет. Мы встретились, мы выпили пива, мы примем решение. Вот что тебе следует знать. Предложение такое я сделал и еще кое-кому. Числом восемь, возможно, девять. Кто-то станет действовать с тобой вместе, кто-то нет. Кто-то постарается найти мальчика первым. Ты не спросил, сколько монет я заплачу.

      – А мне и незачем. Учитывая, как дорог он тебе.

      Леопард всполошился. Он не знал, что кто-то станет искать ребенка сам по себе. Пришел мой черед угомонить его.

      – Следопыт, тебя это не оскорбляет? – спросил он.

      – Оскорбляет? Я даже не удивляюсь.

      – Я и не думал, что ты способен удивляться. Однако это наш добрый друг Леопард, а не ты, кто все еще не знает, что нет в человеке черного, одни оттенки, и оттенки серого. Моя мать не была доброй женщиной и добродетельной тоже не была. Только сказала она мне: Амаду, богам моленья шли, а двери на запоре держи. Ребенок пропал три года назад.

      – Леопард, подумай. Глупо ему было бы доверить это всего двум искателям.

      Работорговец хлопнул в ладоши, и трое поспешили вновь войти, чтобы заняться тем же самым: тереть ему ноги, подавать ему финики и глазеть на меня, будто я тоже обращусь в леопарда.

      – Даю