Притворись моей невестой. Мелани Милберн

пока не получу желаемого.

      – Разве вы не слышали старую мудрую поговорку? Не всегда получаешь то, что хочешь.

      Блейк посмотрел сначала на ее рот, на секунду взгляд остановился на выпуклой груди, обтянутой простой хлопчатобумажной блузкой, застегнутой на все пуговицы. Затем переместился на лицо и буквально прожег.

      Никто никогда не смотрел на нее… с первобытным желанием.

      Саймон никогда не смотрел на нее таким взглядом. Взглядом, говорившим: «Я хочу сумасшедшего секса с тобой прямо сейчас». Саймон твердо решил сохранять целомудрие до свадьбы, но теперь Тилли спрашивала себя, а было ли между ними физическое притяжение. Их поцелуи и объятия походили… на сладкое ванильное мороженое. В отличие от нее у Саймона был сексуальный опыт в подростковом возрасте, и поэтому он чувствовал себя настолько виноватым, что дал обет не повторять этого до свадьбы. Никаких интимных ласк, тем более без одежды. Единственное удовольствие, которое она позволяла себе за восемь лет их знакомства, – это самой себя ласкать.

      В Блейке Макклелланде нет ничего приторно-сладкого. Он – горький темный шоколад, который так и тянет отведать. Невозможно представить, чтобы он сохранял целомудрие не то что восемь лет, а даже десять минут. Поэтому предложение притвориться его невестой выглядит смехотворно. Да и кто этому поверит?

      – На всякий случай запомните, – голос Блейка такой низкий, что баритон Саймона похож на мальчишеское сопрано, – я всегда получаю то, что хочу.

      Тилли подавила непроизвольную дрожь и со строго-чопорным видом школьной учительницы сказала:

      – Видите ли, мистер Маккелланд, я не та девушка, с которой мужчина может забавляться. Вам понятно? Вы – скучающий плейбой в погоне за новыми развлечениями. Вы считаете, что можете сюда явиться, размахивать своим толстым кошельком, чтобы я упала на колени с благодарностью?

      Глаза Блейка продолжали сверкать.

      – Ну не на первом же нашем свидании. Мне нравится, чтобы было куда стремиться.

      Тилли чувствовала, как краска заливает ей лицо до корней волос. От злости она потеряла дар речи.

      Или не от злости… Может, это от обжигающего желания? Пульсирующая чувственная струя затронула все части ее тела. Кровь закипает… Тилли бросила на него убийственный взгляд, способный поразить так же точно, как острый стальной нож для резки торта.

      – Уходите из моего магазина.

      Блейк постучал указательным пальцем по пачке счетов на столе.

      – Магазину не долго быть вашим, судя по этим счетам. Позвоните мне, когда передумаете.

      Тилли изогнула брови – ни дать ни взять героиня комедии нравов.

      – Когда?! Вы имеете в виду «если»?

      Глаза его приковывали к себе, и сердце у нее замерло. На целых две секунды. Возможно, на три. Находись она в кардиологической палате, то ее подключили бы к реанимационному оборудованию.

      – Вы же хотите этого, и сами знаете, что хотите.

      Тилли не была уверена, что они все еще говорят о деньгах. Воздух накалился от недосказанности, дышать стало нечем. И тут он взял свою визитку