Типософия современности. Денис Блажиевич

Боялся, что скрипнет ненужно янтарный некрашеный пол. Вдребезги тогда разобьется нехитрый (12 тысяч пенсия), но такой славный мир. Что останется? Каково это быть разрушителем пусть крохотного, но мира? Внук наконец решился.

      – Дед. Дед…Деда. – позвал негромко внук и острожно тронул старика за байковый клетчатый рукав. А дед Вилкин, как будто ждал. Раскачиваться не стал. Зевать или долго тереть глаза руками. Вскочил справным солдатиком и повернулся к внуку. Вспыхнул в зале мягкий шелковый свет из чехословацкой тиарной люстры. Радостный старик поставил на стол алюминиевую кастрюлю, закутанную в шарф. Снял плоскую крышку. Показал духмяный котлетный рай. Обжигая ладони, приволок из холодильника текилу. Расставил мейсенские гедеэровские тарелки из румынской зеркальной стенки и наполнил венгерские иссеченные древесным узором рюмки. Лепота и полный СЭВ! После двух, почти одновременных рюмок, дед подцепил вилкой котлету прямиком из кастрюли. Положил внуку, а потом себе. Нет ничего лучше, чем горячая лосиная котлета и салатовая текила из «Пятерочки» Поистине они были созданы друг для друга.

      – Ты чего не раздеваешься?

      – Потом…Давай еще выпьем, дед.

      Выпили. Деду совсем похорошело. Через вернувшееся бу-бу-бу-бу, мой дельтаплан сквозили колкие необязательные мыслишки.

      – Бу-бу-бу…Какой-то толстый стал…Мой дельта… И шапку не снимает.

      – Ты останешься? – спросил дед.

      – Наверное…Дед. У тебя деньги есть?

      Дед Вилкин полез в карман, вытащил коричневый со стертыми уголками кошелек. Внук поморщился.

      – Помнишь, ты говорил. Урал наш с коляской продал.

      – Когда то было…Ёптель купца в Стефаново нашел. Боброва помншь? Участкового? Только освободился. Для души взял и на рыбалку, конечно. А ты что? – старик несильно игриво стукнул ладошкой по столу. – Жениться собрался?

      – Можно так сказать.

      Старик не замечал, а все это время внук говорил с кем угодно. Обращался к фикусу, румынскому серванту, под стол, где мирно сосуществовали Чубайс с Фитюлькиным в ожидании очередного котлетного транша. В глаза деду смотреть упорно отказывался.

      – Значит нету денег. – спросил внук у Сергея Шнурова, в виде постера висевшего рядом с холодильником.

      – Сейчас, сейчас…Ты это…Кушай…

      Старик шелестнул вьетнамскими бамбуковыми палочками. Они закрывали проём темной спальни и быстро вернулся назад.

      – Гляди а?

      – Красота. – безжизнено восхитился внук.

      А зря. Тульская вертикалочка и впрямь была хороша. ТОЗ-34ш. С гравировкой. Ореховым прикладом с пистолетной изогнутой шейкой и резиновой нашлепкой-амортизатором.

      – Да чего случилось-то? – дед сел и поставил межу коленями ружье. – Заболел ты что ли?

      – Заболел. – быстро согласился внук. – Это…Ты только не гони, дед. Короче… Вообщем рак у меня.

      – Да как же так… – не мог поверить дед. – Ты ж десантник.

      Внук