Memento Finis: Демон Храма. Денис Игнашов

хочешь сказать, что в мире нет абсолютов? И точно так же, как нет белого и чёрного, так нет добра и зла. И только человек использует эти понятия для удобства, создавая свой моральный мир? – спросила она.

      – Да, примерно именно об этом я и хотел сказать, – ответил я, ещё раз отметив про себя удивительную проницательность Карины.

      – Любой искренне верующий человек, наверное, поспорил бы с тобой, – задумчиво произнесла Карина. – Моя бабушка всегда говорит, что человеку нельзя ставить под сомнение то, что от него не зависит, и то, от чего он может зависеть сам.

      – Мудрая бабушка, – сказал я. – Но где-то я уже слышал это…

      – Может быть. Моя бабушка изучает историю Древнего мира.

      – Твоя бабушка историк? – Я оживился. – Так, значит, мы с ней коллеги. И чем она занимается?

      – История древних финикийских городов и Карфагена.

      – Неординарно. Весьма неординарно. Бьюсь об заклад, специалистов в данной области у нас в стране можно пересчитать по пальцам.

      Карина только улыбнулась.

      – Да, по пальцам одной руки… Моя бабушка всегда хотела быть оригинальной и ни на кого не похожей. Причём во всём… Обычно ей это удаётся.

      – Уже сейчас представляю себе яркую, экстравагантную, активную старушку, и непременно в женской шляпке.

      – Что ты, совсем нет! – Карина рассмеялась. – Она маленькая седая умная женщина. А шляпки она вообще терпеть не может. Не её стиль, говорит. Она любит ирисы, как и я, и с удовольствием готовит борщ с пампушками. Говорят, раньше она делала это практически каждый день. Но после того как потеряла своего сына, моего отца, она это делает очень редко, только тогда, когда я к ней приезжаю в гости… Бабушка говорит, что раньше она готовила только для сына, а теперь – для меня. Я у неё единственная внучка… Когда я бываю у неё и ем её знаменитый борщ с пампушками, она сидит рядом и смотрит на меня. Говорит, что в этот момент я особенно похожа на своего отца.

      – А твой отец?.. – нерешительно спросил я.

      – Я его практически не знала. Когда его не стало, я была совсем маленькой, – как-то отрешённо и грустно ответила Карина, отводя глаза.

      После кафе мы долго гуляли по улицам центра города. Спешащие куда-то автомобили, торопящиеся жители мегаполиса, шум большого города – мы не замечали всего этого, это было не с нами, это было даже не рядом, а где-то за стеной, в другой, обычной жизни, казавшейся такой далекой и ненастоящей. Нам было хорошо вместе. Карина, доверчиво прижавшись ко мне, с улыбкой на губах слушала, как я, поймав вдохновение слова за хвост, всё говорил и говорил. О Москве, о книгах, о фильмах, о дальних странах и загадочном слове «корнет-а-пистон», которое, как, оказалось, имеет вполне определённый смысл.

      Мы не заметили, как включили фонари. Иллюминация вечернего города раскрасила улицы в разноцветный яркий свет. Суетящийся деловой дневной люд потихоньку уступал город вечернему народу, разноликому, праздному и работящему, печальному