Русский апокалипсис. Виктор Ерофеев

и стал дачный электрический столб с черепом и костями; столб ужаса: дотронешься – убьет. Когда бабушка по молодости лет решила записаться в большевички, чтобы участвовать в продразверстке, дед пригрозил:

      – Вступишь в партию – разведусь!

      – Жаль, – сказала мне бабушка в детстве. – А то была бы ветераном партии, по радио бы выступала.

      В 1920-е годы супруги, вместе с полстраной, записались в брюзжащие обыватели, с мукой враставшие в социализм. У них-то и родился мой отец, который благополучно дожил до восьми лет и утонул на каникулах в Волге – чудом откачали. Отец, никогда не вспоминавший впоследствии свое скучное, болезненное детство, кончил школу на одни пятерки, подал документы в Арктический институт, восхищаясь подвигами советских героев- полярников. Но челюскинца из него не получилось – не прошел по здоровью (слабые легкие). Тогда, на радость моему деду, главному бухгалтеру профсоюза железнодорожников, он подался в Железнодорожный институт с нечеловеческой аббревиатурой ЛИИЖТ, похожей по звучанию на тормозной путь паровоза, но в последний момент он стал случайно учиться в третьем вузе: пришло на ум поехать сражаться в Испанию добровольцем. Не имея призвания к филологии, равнодушный к «художественной литературе», которая всегда бралась им в кавычки, он поступил на филфак Ленинградского государственного университета, чтобы во имя мировой революции выучить испанский язык.

* * *

      По коридорам университета ходили переводчики с новенькими орденами – мой юный отец мечтал на подводной лодке поплыть вместе с ними к берегам Испании. Худой, в единственной коричневой велюровой курточке, он уже был хорошо сложившимся советским человеком, волевым комсомольцем до мозга костей. Но вместо испанского, по случаю победы Франко, он стал учить французский.

      – Товарищ Ерофеев, – спросит его через десять лет Сталин при личном знакомстве в своем кремлевском кабинете, где на главном месте была выставлена посмертная маска Ленина. – Вы где родились?

      Сталин, по словам отца, всегда говорил «очень глухо, и грамматически у него было много ошибок». Было четкое впечатление, недавно добавил он, что это человек «кавказской национальности». Отец не расслышал вопрос вождя.

      – В Ленинградском государственном университете, Иосиф Виссарионович.

      – Прямо так-таки в университете и родились?!

      Сталин невероятно развеселился. Он стал смеяться, хватаясь за бок, всем видом показывая: ну, ты меня уморил! ой, не могу!

      В этот момент на пороге сталинского кабинета возникли Берия и Молотов, чтобы присутствовать при беседе с иностранным гостем. Они стояли, ничего не понимая, симметрично поблескивая своими пенсне. Как этот худенький молодой человек мог так рассмешить вождя? В чем здесь секрет и что за сговор? Они не позволили себе спросить – Сталин не счел необходимым с ними объясниться.

      – Ну ладно, рассмешил, – бросил он отцу дружелюбно.

      Отец был замечен.

      – Приступим к делу, – сказал Сталин серьезным тоном, приглашая садиться. – Ну, вы спокойно работайте,