Модификаты. Галина Валентиновна Чередий

оскорблять, вопя, что я тупая похотливая дрянь, предавшая каких-то «своих» ради члена.

      – О чем он говорит? – прохрипела, как только его перестало быть слышно, а мое дыхание чуть нормализовалось.

      – София, у него явно психоз, зацикленный на тебе, так что пусть в его бреде разбирается док Питерс, а не мы, – Рожер отдал приказ закрыть и запереть дверь и избавил меня от скаф-пленки, ставя на порог капельной душевой. – Ты сможешь сама стоять? Может, врач сначала нужен тебе?

      – Нет, я в порядке, кажется, – покачала я головой и тут же поморщилась от жжения в горле. – Я пить хочу.

      Тюссан напоил меня, сочувственно глядя на то, как я морщусь при каждом глотке, и все же остался стоять перед входом в очистительную зону, явно готовый подхватить в случае чего.

      От прохладных капельных потоков мне сразу полегчало, дикое напряжение из мышц ушло, но зато начало трясти. Мысли были вполне адекватными, и признаков возможной истерики я в себе не ощущала, но дрожала, будто у меня лихорадка. Тело реагировало на пережитый стресс, а вот сознание запаздывало, спрятавшись пока за каким-то онемением. Тюссан уложил меня в кровать и укутал термоодеялом, вытягиваясь рядом и обнимая.

      – Рожер, он говорил что-то про Арни, – произнесла я сквозь стук собственных зубов.

      – София, разве я тебе должен объяснять, что психоз – вещь заразная. Штерн, конечно, твой друг, но он, сорвавшись, создал прецедент для других, чья психика за время полета стала неустойчивой.

      Говорил капитан отрывисто, и эта тема явно ему не нравилась.

      – Других? – приподнялась я на локте, заглядывая ему в лицо.

      – София, сегодня тебе лучше отдохнуть, а об остальном мы поговорим на свежую голову, – Рожер надавил мне на плечи, вынуждая снова лечь.

      – Ты же не думаешь, что я смогу теперь уснуть! – возмутилась, стараясь поймать его взгляд, но капитан упорно смотрел в стену. – Ты не можешь упомянуть подобное, а потом предложить мне оставаться спокойной и вздремнуть. Значит ли это «других», что Арни и Демьен не единственные, кто начал вести себя неадекватно? Потому что он упоминал каких-то «своих». Что это значит?

      – София! – строго сказал Рожер и поднялся, но я не собиралась уступать и тоже села, готовая продолжать настаивать.

      Капитан посмотрел наконец мне в глаза, видно было, что он колеблется, вздохнул и снова сел рядом.

      – Это уже десятый случай нервного срыва в обеих сменах. Еще двадцать три человека находятся под пристальным наблюдением, так как начинают проявлять тревожащие признаки. У всех навязчивые состояния, мания преследования, и в конечном итоге это заканчивается открытой агрессией по отношению к кому-нибудь.

      У меня в прямом смысле рот открылся. Просто слов не могла найти, чтобы дать оценку услышанному.

      – И ты молчал? Не говорил мне? – Я отдавала себе отчет, что на обиду права не имела, но, в конце концов…

      – София, принято было решение о неразглашении и как можно более безболезненном и скрытом изъятии сорвавшихся.

      Да,