Валтасаров пир. Роксана Гедеон

потому что в Сен-Пьер действительно надо было приехать как можно раньше. На Мартинике была пора тропических ливней; чуть ли не каждый день после полудня на землю изливался такой поток воды, какого в Париже и ждать было нельзя. Воклер предупредил меня, что вернемся мы только завтра к вечеру: составление купчих требовало много времени.

      Я вышла из столовой в коридор, размышляя, куда же девался Воклер. Странное сопение и возня доносились из одной из комнат. Я прислушалась. Нечто подобное слышалось и в версальских закоулках, когда какая-нибудь парочка решала уединиться.

      – Господин Воклер, оставьте меня, ну я умоляю вас!

      Не задумываясь, я распахнула дверь. Толстый грузный Воклер, обхватив за талию какую-то девушку, обнимал ее так грубо, будто пытался свалить на пол. Она отбивалась и плакала.

      – Селина! – возмутилась я. – Немедленно отпустите ее, вы слышите?

      Она вырвалась из его рук и выбежала из комнаты, украдкой бросив на меня благодарный взгляд. Я топнула ногой.

      – Воклер, мне все это надоело. Я жду вас уже полчаса. Может быть, вы все-таки вспомните о своем обещании?

      Я пыталась замять случившееся, но управляющий был разъярен и едва скрывал это. Возможно, если бы я не была дочерью принца, он бы набросился на меня с кулаками.

      – Черт возьми… вечно вы появляетесь не вовремя!

      – Я появилась как раз вовремя, да! И не трогайте больше Селину. Она ведь моя горничная, не так ли?

      Воклер дышал тяжело, с надрывом, бросая на меня ненавидящие взгляды.

      – Какое вам дело до Селины? Она рабыня. Я ведь деньги вашему отцу высылаю в Париж исправно и в срок, правда? Так чего же вы мешаете мне жить, как мне хочется?

      – Я не потерплю, чтобы в моем присутствии насиловали девушек.

      – Каких еще девушек? Она рабыня. Черт возьми, неужели вы не понимаете этого?

      Я ушла, сознавая, что мои возражения ничего не изменят.

      Всю дорогу Воклер ворчал и дулся на меня, но лошадь вел осторожно, и мне не на что было пожаловаться. Я быстро забыла о случившемся. Я была так далека от дел фермы, условий жизни рабов, их страданий и горестей. Я лелеяла только одну мечту – родить ребенка, стать стройной и красивой и как можно скорее вернуться в Париж. Жаркая, яркая Мартиника мне по-своему нравилась, конечно, но оставаться здесь надолго я не собиралась.

      В Сен-Пьер мы прибыли около часу дня, когда вот-вот должен был начаться ливень: небо отяжелело, воздух был влажен и душен. В скудной тени высоких пальм расположился маленький аукцион: продавалась собственность разорившихся негоциантов – несколько десятков рабов и четыре рабыни.

      – Вы займетесь этим, Воклер, правда?

      Соглашаясь, он кивнул головой, и я отошла к рыночным лоткам и лавкам. Многоголосый гомон стоял над площадью и исчезал среди густой листвы тропических деревьев.

      – Цена на сахар снова падает, – жаловался один негоциант другому, – стало быть, и на черную патоку тоже.

      – Слава Богу, большинство моих плантаций – ванильные, и я не понесу больших убытков.

      – Э-э, сударь, не обольщайтесь! Ваниль тоже может