Иль. Альберт Иванович Калинов

скрою, ты меня немало удивил, – признался Роха.

      – Это не я – это все дом… – улыбнулся Ив. – Расслабься, здесь мы проведем одну ночь, а завтра отправимся дальше. Тебя ждут в Гнезде.

      В руках у юноши оказалась знакомая палка, и он снова ударил ею, но уже по скамье, раздался все тот же металлический гул, правда, не такой сильный, как в первый раз. Две женские фигуры появились тут же. Откуда-то из темноты они словно вплыли в слабоосвещенный зал. Одна из женщин несла на голове глиняный кувшин, с ее плеча аккуратными складками свисала белоснежная ткань. В руках другой была громоздкая деревянная кадушка, но, несмотря на это, женщина бесшумно скользила по чешуйчатому полу. Так они оказались рядом с посланником. Теперь он смог их немного рассмотреть.

      У той, что несла кувшин, оказалось молодое и приветливое лицо. Ее возраст был под стать весеннему цветку, а стройную фигуру не прятала даже длинная, до пят, рубаха из болотных трав. Другая же была постарше и, напротив, скрывала свое лицо под грубой тканью. Та плотно облегала ее голову и спадала складками на плечи. Но все равно, как она ни старалась, не смогла скрыть свой роскошный локон, выбившийся из-под ткани.

      Ив указал рукой в сторону Спасенного. Женщина, сделав еще несколько плавных движений, наконец поставила свою ношу у ног посланника. Затем приняла кувшин из рук молодой и что-то налила из него в кадушку, потом нежно взяла Роху за ту ладонь, которая только что сжимала меч. На мужские руки теплой струйкой полилась вода. Даже теперь, вблизи, Спасенный никак не мог разглядеть лица женщины.

      Когда Роха умылся, то к нему приблизилась молодая женщина и, сняв с плеча белую ткань, вытерла остатки влаги.

      Потом церемония повторилась, теперь уже умылся Ив. Затем женщины удалились, но уже скоро показались вновь. Та, что помоложе, принесла изумительную по красоте серебряную чашу. Ну, а та, что постарше, явилась с большим деревянным подносом и разными яствами на нем. Среди них были куски отварного белого мяса, отдающие мягким, едва ощутимым ароматом каких-то пряностей, а также лепешки, только что вынутые из печи.

      Молодая женщина, отставив серебряную чашу, постелила прямо на пол, в форме неровного круга, кусок травяной ткани; очевидно, она служила закрайникам скатертью. Следом на пол легли две небольшие шкуры, и женщина старательно расправила их. Так получился стол. Затем она отошла, уступив место старшей. Последним на травяной скатерти появился глиняный сосуд с каким-то мутноватым напитком.

      Роха не был голоден, но призывно влекущие, душистые запахи пищи разбудили в нем… нет, не аппетит, а больше – интерес. Ему очень хотелось отведать те яства, что подают в этом странном доме.

      Под конец трапезы раскрылось назначение серебряной чаши – той, что была отставлена в сторону. Ив, не целясь, но при этом очень метко, стал бросать в нее остатки пищи. Все, что осталось недоеденным на столе, отправилось руками служанок туда же. Эта искусно выполненная вещь оказалась всего лишь емкостью для объедков.

      Ив взял в руки сосуд с густым, вязким напитком и, отпив из него немного, предложил