Экзорцист. А. Верт

и станут искушением.

      Стену и добавить было нечего. Именно так он подумал, увидев эти символы. Он верил в силы своего сына, но, в отличие от Лейна, знал всю коварность Тьмы.

      − Почему Лейн не понимает этого? – удивился Артэм. – Ведь он знает все то, что рассказал мне ты.

      Стен вздохнул:

      − Понимаешь, Артэм, все дело во времени. Каждый человек в своей жизни проходит определенные периоды, и перед периодом понимания приходит период сомнений, когда человек спешит взять все правила на пробу, понять все их стороны, а порой даже нарушить, чтобы увидеть и ощутить результат. Сейчас твой брат находится в периоде сомнений, он в поиске своего пути и основ своей веры. Он все знает не хуже моего, но, в отличие от тебя, он уже видел достаточно, чтобы усомниться, но не набрался опыта, чтобы убедиться.

      − Значит брат готов приблизиться к Тьме, чтобы почувствовать силу Света?

      Стен кивнул, поражаясь, как эти простые слова ребенка отражают истину.

      Уложив младшего спать, Стен стал ждать старшего, пытаясь обдумать предстоящий разговор.

      Лейн вернулся поздно, но удивился странному взгляду отца. Он пришел позже обычного, но явился ко времени, о котором они когда-то договорились, но вид у Стена был настолько обеспокоенным, что это было сложно не заметить.

      − Что-то случилось? – спросил Лейн.

      − Ты будешь есть? – спросил Стен, уклоняясь от ответа и отводя зачем-то взгляд.

      − Вообще, я ел в храме, но, кажется, уже вновь голоден.

      Стен вздохнул. Он был подавлен и даже зол, но не хотел выдавать этого, чтобы не сорваться на крик и не испортить. Стараясь держать себя в руках, Стен отправился на кухню, усадил сына за стол и закурил. Непривычно было курить в доме, но, выдыхая дым в открытое окно, он понимал, что это единственный способ сохранить самообладание.

      Лейн долго поглядывал на отца, не прекращая есть, прежде чем все же спросить:

      − Что-то случилось, отец?

      − Я узнал, что ты изучаешь цепные руны древних.

      − Печати Мендела, − проговорил Лейн, словно поправляя отца.

      − Именно, − выкидывая папиросу, прошептал Стен и сел напротив сына. – Артэм принес мне лист с твоими набросками и спросил, что это.

      Лейн молча смотрел на отца, принимая его взгляд и явно не чувствуя никакой вины, лишь уверенность в своей позиции.

      − Почему ты вообще знаешь о них? – спросил Стен с явной печалью в голосе.

      − Хочешь сказать, найдется хоть один инквизитор, не знающий о них?

      − Лейн, − процедил сквозь зубы Стен.

      − Ну что я такого сделал? Это не запрещено церковью, и вся инквизиция об этом знает, и все применяют.

      − Инквизиция, Лейн. Инквизиция! – не выдержал Стен, все же повышая голос. – Ты не инквизитор и еще даже не послушник, но уже изучаешь это.

      − Считаешь, что я не стану инквизитором? У меня скоро экзамены, и через пару месяцев я буду послушником, почему я не могу…

      Стен не дал договорить:

      − Потому, что всему свое время. Да, ты наверняка поступишь, а затем станешь