Крепь. Андрей Лютых

все одно, пан Василь! Наполеон всем даст волю. Везде давал! Бесплатно, как сейчас, никто вас работать не заставит!

      В ответ мужики вдруг опять поснимали шапки, и художник услышал, что за его спиной кто-то насмешливо сказал по-русски:

      – Что же ты, мужик? Опомниться не можешь, что паном тебя назвали? Надо не слушать его, а вязать.

      Художник, сказав «позвольте!», обернулся. Перед ним стоял высокий молодой человек в сверкающих сапогах, в дорогой белой рубашке с расстегнутым воротником, смуглый, с въедливыми наглыми глазами покорителя женских сердец и добродушной ямкой на широком подбородке. Словно хлыстом, он играл веточкой рябины. Его внушительной величины ноздри весело раздувались.

      – Позвольте, – сказал художник, – какое вы имеете право говорить обо мне с таким пренебрежением?

      Его глаза перестали бегать и изобразили неподдельное возмущение.

      – А какое вы имеете право подстрекать крестьян к бунту?

      – Я никого не подстрекал! Вы придумываете что-то несуразное!

      – Я все слышал, вы просто несколько увлеклись и не заметили, как я присоединился к вашим слушателям, которые должны были связать вас и сдать военным властям.

      – Я просто рассказывал этим людям, что в других странах подобный труд оплачивается.

      – Полно! Эти люди могут повторить ваши слова. И вообще, что вы делаете здесь, на строительстве военных сооружений? Ну-ка, предъявите ваш этюдник! Ага… Так и есть! Вы зарисовали все: и редуты, и мост, и ретраншементы!

      – Какая чушь! Это пейзаж!

      – Об этом мы с вами поспорим в ином месте. Прошу вас! – выражение лица высокого молодого человека вдруг стало чрезвычайно строгим.

      – Позвольте, но я художник, моя фамилия Зыбицкий, я австрийский подданный, я имею диплом, подорожную…

      – Будьте любезны.

      – Извольте…

      Пока важный незнакомец вертел в руках документы австрийского подданного, тот продолжал оправдываться:

      – Несколько дней назад я был в Вильно и получил заказы от некоторых местных помещиков. Я сейчас направляюсь к ним писать портреты. Это может подтвердить, например, господин Сакович, который ждет меня у себя сегодня. Вполне естественно для художника остановиться в столь живописном месте и сделать наброски…

      – Господин Сакович, вы говорите? – переспросил незнакомец, переставший обращать внимание на слова художника, как только услышал эту фамилию. – Константин Сакович из села Старосаковичи?

      – Да, – удивленно ответил художник, озираясь по сторонам.

      Этот ответ вызвал у высокого господина целую бурю восторга.

      – Ха-ха-ха! Солитэр! Славно складывается пасьянс! Все одно к одному! – хохотал он, и его короткие усы задорно топорщились. – Вам повезло, господин шпион, нам по пути. Сначала я думал сдать вас ну хотя бы командиру этой пионерной роты, но раз вы направляетесь в Старосаковичи, к пану Саковичу, то поедем вместе… Эти пионеры-землекопы еще упустят тебя, чего доброго. А в Старосаковичах