Алеет Восток. Вячеслав Александров

потерей. Из наших стройных рядов выпал один из самых стойких бойцов – Чамар. Его могучий организм штангиста долго сопротивлялся поглощенной в Сары-Таше тройной порции шорпо. Но усопшая баранина оказалась миной замедленного действия, и Гену с букетом подозрений от простого поноса до холеры местные эскулапы поместили в изолятор.

      Гену было жалко, и мы загрустили. Экспедиция могла печально закончиться в самом начале. На ум стали приходить различные случаи из мировой истории о массовой гибели в Европе миллионов человек от эпидемии холеры в позапрошлом веке. Но нам повезло куда больше, чем европейцам. Через неделю Чамар внезапно появился в нашем лагере на поляне у ледника Медвежий. Исхудавший и почерневший, Гена радостно сообщил, что от обвинений в холере и чуме он отделался, обошлось всего лишь презренным поносом.

      На этой поляне с говорящим названием «Пыльная» закончилась автомобильная часть нашего путешествия. Дальше шла автотропа, по которой могли проехать только трактора с прицепами, доставляющие грузы на рудник «Хрустальный».

      По дешевке сторговавшись о транспортировке в прицепе экспедиционного груза, мы напрочь забыли поговорку о бесплатном сыре и мышеловке и налегке пошли по тропе за трактором, любуясь окрестностями.

      Любоваться было чем. Подпирая бездонную памирскую высь, вдоль ущелья возвышались Ванчский и Язгулемский хребты. Внизу в каньоне ворчала на камнях река Ванч. Наша тропа веселой змейкой серпантинов взлетала к плато на 4200 м, где в штольнях и добывали знаменитый памирский хрусталь.

      Памирский хайвэй ледник Федченко

      Дальше за перевалом Абдукагор-2 лежал знаменитый ледник Федченко и цель нашей экспедиции – пик Революции. А прямо перед нами возвышалась огромная дамба изо льда и камней. Это и был знаменитый ледник Медвежий. Знаменит он был тем, что раз в четыре года от него откалывался язык и с большой скоростью съезжал по крутому склону в реку Банч и перегораживал ее своим ледяным телом. Получалась мощная плотина. Река быстро наполняла котлован и образовывала озеро. Далее существовало два сценария. Первый – щадящий. Прибывающая вода потихоньку начинала переливаться через край у стенки, промывала себе коридор, и озеро постепенно сливалось в реку. Второй – катастрофический. Плотина не выдерживала напора воды, и вся эта громадная водно-каменно-ледовая каша с грохотом устремлялась вниз в долину. И что перед этой стихией венец творения природы – Человек!? Букашка ничтожная! Все его дороги, мосты, дома и поселки превращались в пыль. И было так не один раз. Так зачем человек снова и снова восстанавливает разрушенное? Где смысл?!

      Вот такие философские мысли посетили меня при созерцании этой грандиозной картины. Но недолго музыка играла. Из этого благостного состояния меня вывели реальный грохот и крики с использованием ненормативной лексики. Видимо, наш тракторист был с похмелья, и его прицеп-арба плохо вписалась в очередной серпантин. Прицеп прямо на глазах изумленной публики медленно и торжественно перевернулся