Хозяйка лабиринта. Кейт Аткинсон

всех по голосам, но не в лицо. Певучий скандинавский акцент Труди, густой джорди[16] Виктора, поднывающий говор эссекской домохозяйки – Бетти. Годфри всегда старательно возвещал каждое прибытие в квартиру, словно конферансье, объявляющий номера в концерте. «Здравствуйте, Долли! Как вы поживаете нынче?» или «А, вот и Виктор!». Но это было излишне – Джульетта скоро начала их всех узнавать.

      – У вас хорошее ухо, – похвалил ее Перри.

      – У меня их два, сэр.

      Я слишком легкомысленна для него, подумала Джульетта. Это накладывало ответственность на нее, а не на Перри. Шутить было труднее, чем вести себя серьезно. Может быть, Перри уже взвесил ее характер и счел ее неподходящей для этой работы.

      В последнее время он стал какой-то раздражительный, часто уходил из «Долфин-Сквер» – в Уайтхолл, Сент-Джеймс, «Скрабз». Иногда он брал с собой Джульетту и представлял ее всем словами «Моя правая рука» (хотя она заметила, что он левша). Еще она была «моя девочка на побегушках» и изредка «моя незаменимая ассистентка мисс Армстронг». Казалось, он видит в ней диковину вроде малолетнего вундеркинда или дрессированной собачки, но чаще всего она была просто девушкой, и притом невидимой.

      Он позвал ее на прием с коктейлями в адмиралтейство.

      – Коллеги, – объяснил он, – но женщины там тоже будут, в основном жены.

      Прием оказался весьма чинным, и Джульетте показалось, что ее рассматривают, словно аксессуар или, может быть, безделушку.

      – Гиббонс, ах ты, пройдоха! Все-таки завел себе мамзель, кто бы мог подумать! – шепнул Перри на ухо какой-то мужчина.

      Джульетта все слышала.

      Перри, кажется, хотел, чтобы она запомнила всех встреченных на приеме.

      – Вон тот, у окна, – Аллейн.

      – Аллейн? – переспросила она.

      Фамилия была ей знакома. По виду этого человека было ясно: он точно знает, что красив.

      – Оливер Аллейн. Из наших. Он весьма честолюбив.

      В последних словах прозвучало сожаление – Перри не одобрял честолюбия. А также – красивой внешности.

      – Его жена – актриса.

      Это тоже прозвучало как обличение некоего греха. Он старомоден, подумала Джульетта. Ужасно добродетелен. Конечно, она не сможет соответствовать его стандартам.

      – А это, разумеется, Лидделл, – продолжал Перри. – Секретничает с вашим приятелем Мертоном.

      – Какой он мне приятель? – запротестовала Джульетта. – Скажите лучше, мой испанский инквизитор.

      («Вы должны выбрать. Вам приставили пистолет к виску».) Майлз Мертон уставился на нее пугающим взглядом, но не поздоровался, и она отвернулась.

      – В нем есть нечто макиавеллическое, – пробормотал Перри. – Я бы на вашем месте ему не доверял.

      – Я слишком мелкая сошка для него.

      – Для него как раз чем мельче, тем лучше.

      Когда она снова посмотрела в ту сторону, Мертона уже не было.

      – А вон там – Хор-Белиша,

16

Джорди – прозвище жителей Ньюкасла и его окрестностей, а также название распространенного в тех местах диалекта с характерными особенностями произношения и словаря.