Последнее хокку. Сборник рассказов. Лариса Хващевская

посмотрел на нее Геннадий Михайлович. – Создавать искусственное, когда есть уже необыкновенно прекрасное. Самое прекрасное – реальная жизнь.

      – Я поняла вас, – снова улыбнулась Майко, хотя взгляд Геннадия Михайловича снова поднял со дна души смутные, тревожные чувства. – Как же все-таки быть с издательством?

      – Никак, – Геннадий Михайлович откинулся в кресле и положил ногу на ногу. – Отпустите эту ситуацию. Плывите по течению. Думаю, все само объяснится. И ничего не бойтесь, слышите? – Геннадий Михайлович взял Майко за руку. – Потому что в конце все будет хорошо.

      – А если не хорошо, то это еще не конец, – закончила за него Майко.

      Уже дома Майко сделала себе горячего чая с лимоном и, укрывшись пледом, села на диване. Ее лихорадило, но не от подхваченной простуды. Она просто кожей ощущала, что вокруг что-то происходит, но никак не могла потянуть за эту ниточку, которая позволила бы распутать клубок. Не выходило у нее из головы плачущее лицо девушки. Что же было ею сказано, что родило эти смутные предчувствия? Ямомотя пришел из кухни и бесцеремонно залез к Майко на колени. То, что ей пришлось убрать чашку в сторону, его совершенно не смущало. Потоптавшись немного, Ямомотя лег ей на ноги. Майко тут же захотелось сменить позу, но Ямомотя был мрачен, и она решила потерпеть.

      – Что ты обижаешься? Ты же ел. Гела у себя дома. Что-то не так?

      На морде Ямомоти явно читалось: «Оставь меня, старушка, я в печали». В коридоре послышались шаги, и Майко поняла, что про соседку она поторопилась. На пороге стояла Гела.

      – Опять у тебя открыто! Ты ненормальная! У меня вот все закрыто, и то какая-то чертовщина происходит.

      – Угу. Что сегодня все нормально?

      – Леша переклеил обои.

      – Он же слесарь.

      – В первую очередь, он – мужчина. С руками. Во-вторых, ему нужны деньги. Что ты пьешь?

      – Чай.

      – Пойду, налью.

      Своей бесцеремонностью Гела давно переплюнула Ямомотю. Она вернулась и села на подушку к низенькому столику.

      – Вот, Майко, все у тебя не как у людей. Что нельзя было нормальные стулья купить? Стол? Сидим на подушках, как неандертальцы.

      – Вряд ли неандертальцы сидели на подушках.

      – Ты знаешь, – Гела пропустила замечание мимо ушей, – самолет так и не нашли. Исчез. Испарился.

      – Да. Ужасно.

      – Сегодня по телеку говорили о том, что столько катастроф за такой короткий промежуток времени еще не было. На Рен-ТВ сказали, что близится конец света.

      – А на ТВ-3 что говорят? – вполне серьезно осведомилась Майко. Она все-таки вытянула затекшие ноги, и Ямомотя, изобразив на морде одно из своих самых оскорбленных выражений, забрался на книжный шкаф.

      – На ТВ-3 выступал ученый. Он сказал, что по всему пришли последние времена.

      – Ну, да, – расхохоталась Майко. – «Истинно вам говорю: 1 мая 1925 года Земля налетит на небесную ось».

      – Это кто сказал? Опять твой Булгаков?

      – Не совсем. Но тоже умный