Последнее хокку. Сборник рассказов. Лариса Хващевская

иногда, что у человека двойник родится. Так и ходят они по земле. Друг про дружку не знат. Был у нас в деревне парень, – Федора Ивановна помолчала. – Красивый. Дружили мы. Мамка ругалась. Говорила все: «Красивый муж – чужой муж». Отец караулил даже. Без роду, без племени, говорили. И как в деревню попал непонятно. Родни никакой. Так и не заладилось у нас. Не знай поэтому, не знай еще почему. Я за Ермолая замуж вышла. Но так сильно только Ивана любила. Он из поляков, говорил, был. Черноволосый, плечистый. На одном месте все не сидел. По краю нашему ездил, изучал. Уехал с геологами. Все искали они что-то, воду каку-то волшебную. Навроде с космоса та вода.

      Кира вдруг вспомнила:

      – Это вы про легенду о пяти озерах?

      – Может, и озера эти. Врать не буду, не знаю.

      – Грустная история, – пробормотала Кира. – Жизненная. Но не фольклорная совсем.

      – Уж и не знаю, сколько лет прошло. Мне тогда семнадцать, кажись, было. Сейчас семьдесят семь. Вот поехала я в город.

      Что-то громыхнуло, и на табурет рядом с Федорой Ивановной мягко плюхнулся ее черный кот. В свете лампы блеснули изумрудной глубиной глаза. Для полного арсенала домика Бабы-Яги не хватало только совы или черного ворона.

      – Пришел, гулена, – обратилась она к коту.

      Тот промолчал. Ответ и так был очевиден.

      – Вы поехали в город, – напомнила Кира, глаза у которой вдруг стали слипаться.

      Она уже чувствовала, с каким удовольствием положит голову на пахнущую свежестью и травами подушку. Федора Ивановна ласково погладила морщинистой рукой широкую черную голову.

      – В прошлом годе, – уточнила Федора Ивановна. – И батюшки светы, думала, спятила. Идет мне навстречу Иван. Черноволосый. Ни единого волоса седого, ни одной морщинки. Плечи в сажень. Бороду только отпустил небольшую.

      – И что же вы? – проснулась Кира.

      – Встала, как вкопана, и слова не могу сказать.

      – А он?

      – Глянул да мимо прошел. Узнать-то меня не просто. Шесть десятков прошло. Красу-то смыло, как водой.

      – Может, обознались вы? – предположила Кира.

      Федора Ивановна с сомнением покачала головой:

      – Никто вот не верит. Думат, свихнулась бабка. А я точно знаю, что он это. И походка, и взгляд. Коли любишь кого, не забудешь.

      – Вы же понимаете, что это невозможно, – осторожно сказала Кира.

      Федора Ивановна помолчала, задумчиво гладя кошачью голову. Кот мурлыкал на самой большой громкости, и рождалось ощущение, что внутри у него работает моторчик. Глаза у Киры снова начали слипаться.

      – А что за озера? – спросила она, встряхивая головой.

      – А вот сказку знашь? Про живую и мертвую воду.

      – Угу.

      Голос ее словно издалека доносился до Киры. Она видела себя на берегу какого-то странного озера, вода в нем сверкала необыкновенно, вокруг росли огромные деревья со странными ровными кронами.

      – Навроде как вода в энтих озерах