Убежище. Бренда Новак

одной семьей. Но она знала, что если у него не хватало мужества уехать с ней, когда на кону была их любовь и ребенок, то оно уже и не появится.

      Хоуп ничего не ответила, и Фейт ухватилась за качели.

      – Я уверена, что он принял бы тебя назад, – сказала она. – Я видела его лицо, когда Черити сказала ему, что ты была в парке.

      – Ты ошибаешься.

      – Нет, я видела сожаление и… боль.

      Какую бы боль Боннер ни испытывал, она не сравнится с той, что вынесла Хоуп. Она в этом не сомневалась.

      – Значит, ты считаешь, что я должна стать его… какой? четвертой женой? – спросила она и горько рассмеялась. – Джед был бы счастлив.

      – Это точно, – искренне сказала Фейт.

      Хоуп покачала головой:

      – Нет, это всегда напоминало бы о том, что я в итоге поступила по-своему. Он не может создать такой прецедент. У него еще остались две дочери, которых можно принудить к нежеланным бракам. Возможно, он даже планирует отдать их Эрвину.

      Фейт съежилась.

      – Я так не думаю. Ему не слишком нравится, как Эрвин обращается со мной. Где-то в глубине души папа знает, что ты была права насчет Эрвина. Он просто не готов это признать.

      Сколько дочерей он готов из-за этого отдать на растерзание?

      – Как тебе удалось выскользнуть из дома? – спросила Хоуп. – Не представляю, как Эрвин мог оставить тебя одну, зная, что я в городе.

      – Он сейчас с Рэйчел, семнадцатилетней дочкой Тэтчера. Они поженились только неделю назад, и пока она ему не надоела. Он любит молоденьких, Хоуп. Он почти не расставался со мной в первый год после свадьбы. Но потом я забеременела. Мой большой живот кажется ему… непривлекательным, так что он практически всегда спит в другом месте.

      – Тебя огорчает, что он уходит к другим?

      – Нет, я этому очень рада. Я едва выдерживаю его прикосновения, – сказала Фейт, содрогнувшись.

      При мысли, что ее восемнадцатилетняя сестра недостаточно молода для Эрвина, Хоуп ощутила во рту привкус желчи. А может, и от представившейся картины, как он прикасается к Фейт.

      – Мы должны вызвать полицию, – сказала она. – Если Рэйчел нет восемнадцати, это считается изнасилованием.

      Фейт резко опустила плечи:

      – Я не могу так поступить с папой. Это выставило бы церковь в негативном свете и повредило семьям, которые стараются жить по «принципу».

      Хоуп хотелось спросить, какая связь между принципом, по которому живут эти люди, и возрастом. Но она понимала, что Фейт испытывает гораздо больше симпатии к верованиям церкви, чем она сама, особенно после столь долгого отсутствия.

      – Насильников не должны принимать ни в каком обществе. Даже в таком тесно связанном, как это, – сказала она, придерживаясь логической цепочки, которую Фейт не сможет опровергнуть.

      – Не думаю, что его можно назвать насильником, – сказала та. – Рэйчел вышла за него замуж, не особенно сопротивляясь. И он слишком осторожен, чтобы прикоснуться к кому-то, кроме своих жен.

      – Ты в этом уверена? А его дети?

      – Не думаю, что он мог причинить кому-то из них боль, –