Иероглиф «Любовь». Надежда Первухина

приключениях. Рассказ произвел на Нэнхун поистине целительное действие: глаза ее заблестели, на щеках расцвел румянец; она взяла щетку и стала причесывать свои длинные волосы-тучи.

      – Значит, у меня есть надежда? – спросила Нэнхун.

      – Истинно так, госпожа! – ответила Юй и принялась хлопотать, чтоб ее хозяйка окончательно пришла в хорошее расположение духа.

      … А если хотите знать, что было дальше, мой достославный читатель, то прочтите следующую главу.

      Глава третья

      Поющий таз

      Ах, как приятен в полуночный час

      Шум пира средь сияющих террас!

      Звон кубков, пенье, смех, веселый гул —

      Да кто в них с головою не тонул!

      На блюдах халцедоновых лежат

      Айва и персик, груши, виноград.

      От пирогов, жаркого и приправ

      Смягчится даже самый жесткий нрав.

      Рекою льется сладкое вино —

      В мир грез уводит пьющего оно.

      С красоткой здесь жеманится один,

      Другой уже забылся сном хмельным..

      Здесь бог веселья главный господин,

      И каждый на пиру роднится с ним.

      И кажется, что полная луна,

      Что по небу скользит, сама пьяна.

      Мой драгоценнейший читатель, чья любовь к чтению подобна трепетной лани, спешащей утолить свою жажду у горного потока Дэшань! Мы с вами оставим пока наложницу Нэнхун и ее расторопную служанку и обратим свое внимание на императора Жоа-дина.

      В тот самый вечер, когда служанка Юй вернулась к госпоже с благими вестями, молодой государь вместе со своей драгоценной наложницей Шэси, многочисленной свитой, певицами и музыкантами предавался безудержному веселью на пиру в честь зацветающих пионов.

      Ах, чего на этом пиру только не было!

      На нефритовых подносах высились груды редкостных плодов. В бронзовых треножниках курились благовония, услаждали обоняние, возбуждали неимоверный аппетит. Драгоценное вино пенилось в кубках, каждый глоток стоил как целая загородная усадьба. На золотых блюдах подавали жареные потроха павлинов, носорожью печень, медвежье сердце. Горы разваренного риса, приправленного алым кисло-сладким соусом, так и просились в рот. Изысканные кушанья из шансинского леща, пузанка и карпа, устрицы и угри с сыром угодить могли самому капризному чревоугоднику. Стояли целые короба со сладостями: пирожки, слоеные блины, сладкие пампушки и варенье привлекали дворцовых девиц, как нектар – бабочек…

      Император пил вино и заигрывал с Шэси, сидящей по правую руку от него на почетном месте. Придворные льстецы восхваляли богоподобного императора и небесную красоту его наложницы. Верховный евнух Лукавый Кот пригласил на пир актеров, фокусников, чревовещателей и мастеров запускать потешные огни. По наущению евнуха актеры разыграли пьесу о том, как наложница Шэси преподносит императору дорогие дары и за это ее прославляют небожители.

      Император с удовольствием смотрел эту пьесу, а потом сказал Шэси:

      – Моя драгоценная, ты и впрямь