Иероглиф «Любовь». Надежда Первухина

к свадьбе императора.

      Нэнхун и радовалась предстоящей свадьбе, и тревожилась. Стать императрицей из простой наложницы – значит породить сплетни, зависть и косые взгляды. Впрочем, к этому Нэнхун была готова. Одно печалило ее: когда-нибудь сладость сменится горечью, безымянное зло нанесет свой удар, и с этим ничего нельзя поделать.

      Придворные гадатели назвали благоприятный день для свадьбы, и церемония состоялась. Император и Нэнхун в роскошных торжественных одеждах совершили поклонение Небесной Канцелярии и духам предков, вкусили супа брачного согласия[17] и свадебного вина… Празднество во дворце превосходило всякое воображение. На пирах подавались самые изысканные яства и вина: множество лицедеев, танцовщиц, певиц, фокусников потешали гостей. Над дворцом гремели и сверкали разноцветными огнями фейерверки. Императору и новой императрице подносили дары государи соседних стран…

      – Рада ли ты, моя государыня? – в один из праздничных дней спросил Жоа-дин.

      – Да, владыка, – склонила унизанную драгоценностями голову Нэнхун.

      Свадебные торжества продолжались до Нового года. А сразу за новогодними праздниками императрица Нэнхун почувствовала себя в тягости. Лекарь Босюэ подтвердил ее предположения: владычица ожидала ребенка. Когда об этом узнал император, то на радостях издал указ об освобождении всех заключенных, об отмене смертной казни на несколько лет и о даровании свободы рабам, которые не могут сами себя выкупить.

      – Я ощущаю себя небожителем, – сказал император государыне. – Мое счастье так полно, что нечего больше и желать. Разве только того, чтоб ты родила сына. Но и дочь – это прекрасно!

      Тогда же император Жоа-дин написал завещание, в котором объявлял наследником престола ребенка, рожденного государыней Нэнхун. Завещание освидетельствовали жрецы из храма Небесных Чиновников, поместили в особую шкатулку и опечатали ее восемью золотыми печатями, которые снять можно было только в случае смерти императора. Шкатулка была помещена на алтаре одной из Пяти молитвенных башен императорского дворца…

      И снова неумолимо стучали колеса повозки Времени, увозя в прошлое людские радости и печали, привозя из будущего новые печали и радости. В положенный срок императрица Нэнхун разрешилась от бремени. При родах, помимо целой толпы повивальных бабок, императрице прислуживала Юй, ибо ей Нэнхун доверяла как самой себе. Юй приняла ребенка, осмотрела его и сказала:

      – Возрадуйтесь, моя государыня! Вы родили девочку.

      – Покажи мне ее, Юй, – попросила Нэнхун осипшим от долгих мучительных криков голосом.

      – Да, владычица. – Юй показала императрице крошечное писклявое существо. – Ваша дочка прекрасна как лотос! Ну, или как бутон лотоса.

      Нэнхун слабо улыбнулась:

      – Слава Небесам! Надеюсь, император будет рад… Императрица не ошиблась – радости ее супруга не было предела. Когда ему поднесли запеленутую в драгоценные ткани дочку, он взял ее на руки, поднялся к престолу, возвышающемуся в главной за�

17

Церемония бракосочетания в Яшмовой Империи включает в себя вкушение женихом и невестой особого супа брачного согласия, после которого брак считается заключенным. Суп в данном случае служит эквивалентом обручальных колец