Заметки с Земли-прим, или Немного о Любви. Чайрен

распахнуто настежь, на полу валяются интимные принадлежности туалета Виктора и Тан. Покинутый супруг схватил ярко-алую кофточку, капустного цвета трусы и засаленный бюстгальтер женушки, и обернулся ко мне:

      – Слушай, парень! Скажи ей, что я забрал шмотки.

      Хорек сказал:

      – Алекс, кажется, я видел – здесь стоял голый мужик.

      Тот прорычал:

      – Ну, попадется мне эта старая сводница! Где она?

      – Не знаю. Тоже, наверное, в окно.

      – Двое детей, а она гуляет! (Это уже о Тан).

      Я пожал плечами, – найди и ты себе телку.

      – Да не во мне дело! Вот в них! – он ткнул пальцем за мою спину. Тут только я заметил двух мальчуганов, лет восьми и пяти. Видимо им было не впервой ловить мамашу с поличными, так как на их лицах не было ни отвращения, ни брезгливости. Тот, что постарше, будничным спокойным голосом сказал:

      – Я тоже видел в окне голого дяденьку.

      Хорек поинтересовался у меня:

      – Кто был с нею?

      – Не знаю, я спал, когда вы стали ломиться. Может, никого и не было.

      Алекс виновато протянул руку:

      – Извини, брат! Сам видишь, двое деток. Им мама нужна.

      Я понимающе промолчал.

      – Извини!

      Они ушли. Я запер за ними дверь. Прошел к себе, выключил свет, оставив только ночник. Да, веселенькая у меня жизнь! Что ни день, то подарочек. В спальне что-то зашуршало. А, плевать! Да нет, если что пропадет, свалят на меня. Я направился туда, но резко тормознул – белые полушары грудей Тан слегка всколыхнулись мне навстречу, она сдавленно хихикнула:

      – Я тут под кроватью лежала, все слышала. Ты молодец, Лан!

      Я поспешно ретировался в свою комнату. Вообще-то, без ее жалкого тряпья она смотрится более-менее. И грудь еще не отвислая, сахарно-белая, и пониже тоже ничего. Даже не прикрылась, стерва! Неожиданно вновь раздался стук в окно. Я чертыхнулся.

      – Слышь, Лан! Это я, Алекс! Когда придет, скажешь, что ее барахло валяется здесь, под кустом.

      – Хорошо, – пробурчал я.

      – Извини, брат! Спокойной ночи!

      – Спокойной!

      Я вновь прилег, с тоской уставившись в потолок. Спокойная ночка, ничего не скажешь! Через минуту в спальне скрипнула половица – ушла Тан. Тряпье искать, наверное, а может – Виктора…

      Что-то шептали часы, глаза начали слипаться. Тьфу ты, черт! – снова стук в окно. Я отодвинул занавес, на ходу пребольно стукнувшись коленом об угол стола. В глаза ударил пронзительный свет ручного фонарика.

      – Откройте, полиция!

      Я побрел в прихожку, кляня весь свет. Двое в форме, и с ними Алекс.

      – Добрый вечер!

      – Вас также.

      – Что здесь произошло?

      – Не знаю! Я спал, вдруг стук, грохот, звон.

      Они прошли ко мне в комнату. Прищурившись, осмотрелись. Один, кивнув на музыкальный центр, поинтересовался:

      – Меломан?

      Я промолчал.

      – Студент?

      – Да.

      Полицейские стали тихо совещаться между собой. До меня доносились обрывки фраз:

      – …надо с поличными…